Сергей Есенин. Навсегда остался я поэтом. Дмитрий Силкан

рассказа более непосредственного! Да и лучше – чтобы он звучал на родном ей рязанском диалекте».

      Ну что же – есть ведь и такое мнение: когда начинается «профессионализм», тогда заканчивается вдохновение. Хотя, может быть, дело в другом – давил груз особой ответственности от «сопричастности»? Ведь и задача поставлена соответствующая: возвещать благоговейным соотечественникам и любопытствующим зарубежным гостям о великом русском поэте!

      Но ведь неслучайно село Константиново стало особым «есенинским островком», на котором можно отыскать всё, что душе угодно. Не нравится «такой» Есенин – так пожалуйте, нате вам другого!

      Елена Самоделова: «Рядом с Марией Дмитриевной жил ещё один дедушка – местный житель, Николай Иванович Ефремов. Его старший родственник фигурирует в повести Есенина “Яр” – как Ваньчок. Он рассказывал о Есенине вещи совершенно уникальные, причём на чистом рязанском диалекте. Например, о том, как его земляки подвозили Есенина к родному дому со станции. И при этом рассказчик оснащал речь разными фольклорными оборотами – так что мне было гораздо интереснее, как исследователю, слушать именно его речь. Думаю, объективность повествования сильно зависит от личности рассказывающего: иногда не родственники, а соседи или даже сторонние любители творчества с придыханием говорят о Есенине. А другие люди – неважно, родственники, земляки или исследователи – могут быть более объективны и обращать внимание на какие-то факты, которые кажутся мелкими, но они добавляют новые, неожиданные порой штрихи в наше общее знание о Есенине».

      Конечно же, основным, самым авторитетным источником рассказов о Есенине традиционно считались рассказы его родных сестёр.

      Светлана Шетракова: «Сёстры Есенина говорили о нём взахлёб. Катя говорила очень много, очень слаженно, многое знала. Александра очень хорошо пела, мы вместе пели песни на стихи Есенина. Сёстры друг к другу немного ревновали, но со мной каждая ладила. У них у обеих – жёсткий характер; мне кажется, это в мать Есенина. Помню, что мы вместе с ними проводили во дворе есенинской крестьянской усадьбы по целых семь дней конференции, Есенину посвящённой. Много читали – и все жадно вслушивались в проникновенные поэтические строки».

      Соседи, товарищи по детским играм, односельчане – это всё же уже опосредованная информация. Ведь когда они могли часто видеть Есенина – в его детстве и ранней юности – тот ещё никаким известным поэтом не был. Не думаю, что кто-то мог предугадать его стремительный поэтический взлёт. А когда односельчанин «Серёга-монах» стал знаменит – он уже родное Константиново не особенно-то и жаловал.

      Александр Руднев: «По отзывам родных сестёр – которые я слышал лично – Есенин не любил ездить в Константиново. Матери он гораздо чаще присылал деньги, чем появлялся лично. Приезжал он туда только по настойчивым требованиям матери. А односельчане его просто-напросто раздражали, так что, думаю, расхожий образ “деревенского