Сергей Есенин. Навсегда остался я поэтом. Дмитрий Силкан

В качестве сувениров мы привозили им армейские “сухпайки” с банками тушёнки – им нравились эти незатейливые гостинцы. Каждое лето, начиная с 1968 года, курсанты училища почти еженедельно посещали село Константиново: ездили на экскурсии поротно. А это примерно по 80–90 человек за лето!”

      Конечно, не всех гостей Музея сёстры Есенина встречали столь приветливо. Как тут ещё раз не заострить внимание на фразе Николая Кошелева о сёстрах поэта: «Вообще-то они изрядно уставали от наплыва многочисленных туристов…» А вот что по этому поводу вспоминает литературовед Александр Руднев: «Екатерина Александровна Есенина, родная сестра поэта, будучи уже в почтенном возрасте, рассказывала мне, что в 70-х годах многие повадились ездить в ресторан “Русская быль” – что находился на родине Есенина, в Константиново – и пьянствовать там. А затем многие, в подпитии, непременно хотели видеть самолично сестру Есенина. Когда Екатерину Александровну заставали дома и о чём-то спрашивали, то она неизменно ответствовала: мол, “сестры Есенина нет, а я здесь – домработница”». Наверное, это более чем правильно, что разное бытовало отношение к настоящим почитателям творчества поэта и к праздно скучающим зевакам (они же «туристы»).

      Как тут не вспомнить, что речь идёт о тех временах, когда официозные идеологи и функционеры от культуры зачастую воспринимали имя Есенина, мягко говоря, настороженно? В открытую пусть и не запрещали, но всячески, как могли, «придерживали да не допущали» популяризацию его творчества. Слушаем Светлану Шетракову, много лет проработавшую в Музее поэта в Константиново: «В то время отношение к Есенину со стороны государства было прохладным. Мы сами всё делали, никто нам со стороны власти не помогал: собирали музей Есенина, ездили по деревням, обустраивали».

      Хотя со стороны научного сообщества всё же чувствовался устойчивый интерес: скорее даже вопреки действующим на тот момент идеологическим установкам в сфере культуры. Светлана Шетракова: «Однажды в Константиново приехала директор Государственного литературного музея, и они взялись за меня серьёзно – привезли в Москву, сказали, мол, будешь Есенина теперь здесь читать и изучать. В тот момент я занялась более основательно научной работой, стала писать диссертацию по Есенину».

      Конечно, радует, что Есенин не относился к совсем уж «таким замалчиваемым поэтам», как, к примеру, казнённый «пламенными революционерами» Николай Гумилёв. Сергея Александровича вполне открыто изучали представители академических кругов, писали научные работы, монографии, защищали диссертации. Может быть, даже как некая научная фронда с царящим официозом. Всё – на чистом энтузиазме, на беззаветной любви к творчеству.

      Николай Кошелев: «Помню, курсанты с огромным желанием тянулись к сёстрам Сергея Есенина. С болью в сердце они вспоминали о длительном и трудном для них периоде, когда в стране несправедливо угасала память о великом русском поэте. Обустройство