Молчание пирамид. Сергей Алексеев

поняла – это судьба! Болезнь, долгие мытарства по клиникам и это чудесное исцеление, все подсказывает мне путь. Мой тайный путь!.. Я должна лечить людей! Я должна научиться, перенять опыт, секреты, овладеть магией звезд и планет… Николай Васильевич уже старенький!

      Переубеждать ее не имело смысла, юношеский максимализм, разогретый избавлением от тяжелого и унижающего женскую сущность недуга, стал бы противиться всякому разумному слову.

      – Мне показалось, Наседкин не берет учеников, – попытался остудить ее Самохин. – И никому не открывает тайн.

      – Почему ты так решил?

      – Кто действительно владеет талантом целителя и сакральными знаниями, обычно не распространяет их.

      – Такого не может быть! Это же естественно – передавать науку другим поколениям!.. Или ты что-то знаешь о нем?

      В справке ФСБ, полученной Самохиным, значилось, что несмотря на общительность и доступность Наседкина, вести наблюдение за ним проблематично, ибо он никого не подпускает к тайнам своего целительства и, опасаясь конкуренции, не заводит учеников.

      – Ничего особенного не знаю, но догадываюсь, что к нему не подступиться.

      – Чтоб так говорить, надо иметь веские причины!

      Ее тон и ставший холодным голос взбадривали, как утренний туман на лугу.

      – Понимаешь, в чем дело… Чаще всего дар врачевания дается только одному конкретному человеку. И научить этому просто невозможно. И по наследству не передать… Истинных целителей, ясновидящих и предсказателей всего единицы! Они рождаются раз в сто лет, а то и реже.

      – Откуда ты это знаешь?

      – Ну, интересовался…

      – Нет, ты говоришь как-то… профессионально. Кстати, чем ты занимаешься?

      – Работаю в одном проектном бюро.

      – Ты не похож на инженера. Это я говорю как без пяти минут юрист.

      – А на кого я похож?

      – На какого-нибудь сыщика.

      – Просто я пытливый и любознательный человек.

      – Возможно… Значит, ты не веришь, что меня возьмут в ученицы?

      – Не верю. Да и не нужно тебе это.

      Она несколько сникла, съежилась и на минуту отвернулась.

      – Я ждала поддержки… Думала, ты одобришь. И поможешь мне… Нет, ты не сыщик. И не пытливый. Ты просто закоренелый прагматик! Никакой романтики!

      Самохин погладил ее по голове:

      – Ты же просила мудрого совета? А мудрость начинается тогда, когда заканчивается период романтизма. Я не хочу, чтобы ты разочаровалась.

      – Ладно, вот приедем к Наседкину, и станет все ясно! – заключила Саша и молчала уже всю дорогу.

      На лестничной площадке перед дверью лечебницы стояло человек пятнадцать – мужчины, женщины, подростки, а у молодой мамаши на руках плакал грудной ребенок. Самохин спросил крайнего, прикидывая, сколько же времени придется отстоять в очереди, но тетка с костылем сказала, что целитель сегодня не принимает.

      – Что же вы ждете? – непроизвольно изумился он.

      Ответ был коротким, но прочувствованным и исполненным надежды:

      – Чуда.

      Тем