Бесконечная шутка. Дэвид Фостер Уоллес

на противне, заталкивают в открытую пасть аппарата, пока на виду не остаются лишь выцветшие кроссовки, после чего приемник начинает вращать подопытного против часовой стрелки, с брутальной скоростью, так, что сперва носки старых кроссовок смотрят вверх, потом налево, потом вниз, потом направо, потом снова вверх, быстрее и быстрее, а бульканье и чириканье машины даже близко не может заглушить загробные вопли Фентона в цифровом стерео, когда его самые ужасные бредовые страхи воплощаются в реальность, так и слышишь, как последние остатки разума в радиоактивной краске навсегда вырываются из него вместе с воплем, в то время как на экран в нижнем правом углу, где обычно появляются интерлейсовские функции времени и температуры, накладывается изображение мозга Фентона с янтарно-красными и нейтронно-синими участками, и бодрый закадровый голос кратко излагает историю параноидной шизофрении и ПЭТ. Все это время Орин лежал, едва разомкнув веки, мокрый и трясущийся от утреннего ужаса, мечтая, чтобы Субъект оделась, нацепила острые украшения, забрала остатки своего «Тоблерона» из холодильника и ушла, а он спокойно сходил в ванную, собрал всех задохнувшихся тараканов в контейнер ЭВД, пока его еще не забили доверху, и после этого решил, какой дорогой подарок отправить бандеролью ребенку Субъекта.

      А потом мертвая птица, просто из ниоткуда.

      А потом новости: администрация аризонских «Кардиналов» потребовала, чтобы он участвовал в серии безвкусных интервью с каким-то профайлером из журнала «Момент», где на вопросы о личной жизни следовало отвечать вежливо, искренне и с пользой для команды, и неисследованный стресс из-за этого вынудил Орина снова позвонить Хэлли, снова открыть эту шкатулку Пандоры с червями.

      В душе Орин бреется, с объятым паром, красным от кипятка лицом, на ощупь, снизу-вверх, движениями с юга на север, как его учили.

Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»

      Вот Хэл Инканденца, семнадцать лет, с маленькой латунной пипеткой, тайком накуривается в подземной насосной Энфилдской теннисной академии и выдыхает бледный дым в промышленный вытяжной вентилятор. Сейчас короткий печальный перерыв между дневными играми с зарядкой и общим ужином в столовой. Хэл здесь один и никто не знает, где он и что делает.

      Хэл любит курить тайком, но еще большая тайна заключается в том, что от самой тайны он получает не меньшее удовольствие, чем от курения.

      Пипетки-однозатяжки, похожие на длинный мундштук, как у Рузвельта, на конце которого забита щепотка отличной дури, быстро нагреваются и их неприятно держать во рту – латунные особенно, – зато у пипеток большая эффективность: в легкие попадает весь дым тлеющей травки до последней молекулы; нет случайного бэушного дыма, как от общего бонга на вечеринке, и Хэл может втягивать каждую йоту и задерживать дыхание целую вечность, так что выдыхает он лишь бледный и слегка сладковатый дымок.

      Полное употребление доступных