Боевая машина любви. Александр Зорич

знаю, как убрать боль, которая сейчас подтачивает твой мозг. И я уберу ее, если ты скажешь мне правду. Советую тебе не торговаться со мной. Ты понимаешь меня, эрм-саванн?

      – Да, – прошептал привратник.

      – Спрашиваю тебя еще раз. Где Альсим?

      – Я не знаю. Не знаю! Меня приставили сюда вчера… Говорили, что по указанию самого гнорра… Здесь уже никого не было.

      – Кто еще есть сейчас в этом доме?

      – Мой напарник… Он сейчас спит…

      – Какое поручение дали вам в Своде?

      – Просмотреть все вещи… Прочитать все письма… Сообщать обо всем подозрительном… Обо всех, кто приходил…

      – Где слуги Альсима?

      – Когда мы сюда пришли, в доме никого не было.

      – Сколько дней ты здесь?

      – Один день! Ровно один! – прохрипел привратник.

      – Как ты думаешь, что случилось с Альсимом?

      – Я ничего не думаю… Меня не учили думать! Меня учили выполнять приказы…

      – Альсим жив? – Эгин приблизился к лицу лежащего на полу привратника почти вплотную. Его колено давило в живот несчастному, причиняя ему невероятную боль.

      Эгину очень не нравилось то, что он делал с привратником. Но других вариантов быстро узнать правду у него не было. Ничем иным, кроме иссушивающей мозг боли, заставить офицера Свода переступить через так называемый порог правды было невозможно.

      Судя по выражению лица эрм-саванна, но главное – по беззащитным мыслям-рыбкам, сновавшим у самого дна его глаз, он действительно не лгал Эгину.

      – Не знаю… я не знаю! Я не знаю-ю-ю! Мне никто ничего не объяснял, мне никто ничего не докла…

      Но Эгин не дослушал. На лестнице, ведущей в покои второго этажа, скрипнула половица. Эгин почувствовал присутствие другого человека. Возможно, напарника эрм-саванна.

      Спустя секунду воздух рассекла сталь метательного кинжала.

      Эгин бросился на пол и, перекатившись, оказался в самом темном углу прихожей.

      С характерным струнным звуком метательный кинжал встрял в деревянный пол на расстоянии в ширину ладони от головы привратника.

      Эгин мгновенно пришел к выводу, что хоть рукопашной офицеры Опоры Единства толком и не обучены, зато кинжалы метать у них получается вполне профессионально.

      Если бы он не выполнил опережающего уклонения, между его шейными позвонками сейчас звенела бы сталь из кузниц Свода.

      Противник затаился. Эгин тоже не спешил обнаруживать себя.

      Привратник начал возиться в своих путах, стремясь высвободиться из них и, возможно, прийти на помощь товарищу.

      «Мы еще повоюем!» – так следовало понимать его упрямство. Однако боль и слабость делали его попытки тщетными.

      Шло время. Эгин привстал на одном колене.

      Лестница на второй этаж была укрыта роскошной ковровой дорожкой. Такие изготовлялись только по особому заказу из бобровых шкурок, нашитых на сукно.

      Насчет этой самой дорожки из бобровых шкурок Эгин некогда слышал на дружеской пирушке следующую инсинуацию: дескать, ночами пар-арценц Альсим