Пиранья. Охота на олигарха. Александр Бушков

слопал гусли». Тоже верно? Вот видишь, какой я телепат? Ну что ты на меня пялишься так трагически, с таким цыганским надрывом во взоре? Что-то не так?

      – Почему вы… – только и смог выдавить несчастный Мусля.

      – Почему я с тобой балакаю безмятежно и где-то даже непринужденно? – догадливо подхватил Мазур. – Почему я тебе по зубам не брякаю, паяльник в задницу не сую и членом по лбу не бью? Родной, я не мелкая шпана, которая крышует ларьки и тырит эмблемы с импортных тачек. Скажу тебе, Муслим, не хвастаясь и не особенно преувеличивая: я – человек достаточно серьезный. И по этой причине не люблю подражать в замашках мелкой шпане. – Он улыбнулся открыто, широко, обаятельно. – Ну, к чему меж культурными людьми вульгарные маты и мелкие угрозы? Ты ведь и так мне расскажешь все, что меня интересует… иначе я тебя, собака такая, в мелкие кусочки порежу и на помойку выкину… Без всяких для себя юридических последствий. Ты мне веришь, Мусля?

      Муслим закивал с обреченным видом.

      – И правильно делаешь, – серьезно сказал Мазур. – Ну, посмеялись, а теперь давай похмуримся… Видишь ли, Мусля, я иногда способен простить придурка, который имеет что-то против меня, но вот к обидчикам жены беспощаден. Женщин обижать нельзя, это категорически не по понятиям. Как писал когда-то Владимир Ильич Ленин, все, сделанное против моей жены, я считаю сделанным и против меня. Без восторга отношусь к товарищу Ленину, но с этой его мыслью совершенно согласен и всецело подписываюсь…

      – Я не хотел… Мне самому ни с какого боку…

      – Да понял я уже, понял, – досадливо отмахнулся Мазур. – Заставили тебя… Ты ломался, сопротивлялся, вся твоя врожденная порядочность и белоснежная совесть в голос протестовали, но злодеи были непреклонны… Ладно. Не будем толочь воду в ступе, пошла конкретика… Давай с самого начала. У меня и в мыслях нет, что ты раньше знал меня или мою жену, не говоря уж о каких-то обидах, неприятностях, счетах… Все же мы с тобой, Мусля, витаем в разных слоях атмосферы.

      – Я до этого ее и в глаза не видел… Не слышал…

      – Вот и я говорю, – сказал Мазур. – Жил, не тужил… И однажды к тебе кто-то пришел… Кто? Я спрашиваю, кто? Только не скули, что он тебя побьет или, паче чаяния, убьет. После того как я им займусь, он уже в жизни никого не обидит, потому что сколько у него останется той жизни… Итак. Кто?

      – Удав.

      – Кличка, – понятливо кивнул Мазур. – Только, родной, я среди шушеры не вращаюсь и кличек всякой шпаны не знаю. Давай подробнее. Есть же у твоего Удава анкетные данные?

      – Володя Чумовой…

      – Это что, фамилия такая странная? – с величайшим терпением спросил Мазур. – Или очередное погоняло?

      – Кличка…

      – Повторяю – анкетные данные.

      – Володя Каразин. Человек серьезный, спорить мне с ним было категорически не с руки…

      – Ага, – сказал Мазур, – сдается мне, он твое заведение и крышует? Такая сявка, как ты, уж прости, никак не может жить сама по себе, рано