Роль второго плана. Андрей Кивинов

в отставке, ныне майор милиции. Троюродный брат начальника какого-то отдела Главка. Тьфу-тьфу, не судим… И почти не пьет. Любит воинскую дисциплину, выправку и устав. Не очень любит милицию.

      В кабинет виновато заглядывает проснувшийся Рогов. На щеке крабовидный отпечаток кокарды.

      – Мужики, – растерянно хлопает глазами Василий, – вы моих сапог не брали?

      Только тут я замечаю, что участковый бос.

      – Они ж рядом с тобой стояли.

      – Теперь уже не стоят… Сволочи, у своих воруют… Новые совсем, и года не относил.

      – Да я на вас и не думаю…

      – У Тамарки спроси. Она могла. .Вася исчезает, проклиная судьбу. Звонит местный телефон. Это Шишкин. Зовет на утренний кофе.

      – Андрюхин, ты пока про наши планы Палычу не говори… У меня и так восемь материалов на руках. Разорется еще. Сначала со своим дерьмом разберитесь, а потом в чужое лезьте. А я не люблю, когда на меня орут.

      – Послушай, мерин. Объясни мне русским языком, какого черта ты свинтил целых восемь гаек с железнодорожных путей? Они что, золотые? Или ты не отвинчивал?

      – Ну, было дело, отвинтил.

      – Так зачем?

      – Не нужны б были, не отвинчивал…

      Перед Борькой Укушенным пускает слюни личность средних лет, чей процент содержания интеллекта в крови явно уступает содержанию алкоголя. Судя по разным ботинкам на ногах, он не разборчив в гардеробе, а подвальный запах указывает на среду обитания. Взгляд хмур, лицо выражает обиду. На Борькином столе сложена горка из здоровенных гаек, у основания которой рапорт об изъятии оных у сидящего напротив мужика. Борька сегодня разбирается с задержанными, я заглянул к нему, забрать станок для подшивки бумаг, но, заинтересовавшись беседой, решил немного задержаться.

      – Так, зачем нужны, объясни? – продолжает дознание Борис.

      – Мы их в приемный пункт сдаем. Как металлолом.

      – Кто это – мы?

      – Мы, народ… Мужики местные, то есть.

      – Ты чего мне тут гонишь?! Какой еще металлолом? Ты дураком то не прикидывайся! Гайка железная, а принимают только цветные металлы!

      – Клянусь, в натуре, не вру! Отродясь не врал, – бормочет мужик, сверкая набежавшей в левом глазу слезой, – сейчас все берут. И медь, и латунь и железо. А гайки очень удобно собирать. Они маленькие, а весу много. Опять таки, дырка в середине, можно типа, на веревочку нанизывать… Это только дураки одну медь собирают, ну, так дуракам закон не писан…

      – Я не понял, ты это серьезно?

      – Конечно. Одна гайка весит больше десяти пивных баночек. Правда, железо дешевле, но если гаек сто скрутить…

      – Да что ты из меня идиота делаешь, мудило грешное? Ты не врубаешься, к чему ведет это отвинчивание? Не догляди постовой, поезд под откос загремел бы! Сколько людей могло погибнуть! Ты же их и убил бы…

      Наваждение… Не может быть. Это я самому себе. Кажется, я проходил этот диалог в школе… Написано больше ста лет назад. Якобы с натуры. Чеховым…

      – Упаси