Практикантка. Артем Каменистый

тебе надо привыкать. Там, снаружи, никто ведь не поймет, если ты станешь вскакивать по стойке смирно от любого громкого слова.

      Девушка нерешительно присела на край стула. Она действительно чувствовала себя не слишком удобно, расслабляясь в присутствии штатного сотрудника Монастыря. Буренка тем временем встала, ушла за стеллаж, заставленный пухлыми папками и боксами с компьютерными дисками, позвенела посудой, вернулась с маленьким подносом, поставила его на стол. Подвинув чашку в сторону Лины, она ласково произнесла:

      – Выпей чаю, тебе надо хоть немного успокоиться после беседы с настоятельницей.

      – Я спокойна! – чуть ли не выкрикнула девушка.

      Укоризненно покачав головой, Рината Павловна произнесла:

      – Неужели ты думаешь, что так легко обманешь Буренку?

      Лина, услышав кличку, смутилась, а женщина, улыбнувшись, продолжила:

      – У тебя руки немного дрожат, да и присела ты с явным облегчением. После беседы с нашей строгой настоятельницей у многих отказывают ноги, причем не только у воспитанниц. Пей чай и обязательно попробуй печенье. Оно не из магазина – домашнее, мне сестра вчера прислала. Такого ты еще не ела, гарантирую.

      Лина послушно поднесла чашку к зубам, неловко звякнула зубами о край.

      – Крепко тебе досталось, – посочувствовала Рината Павловна. – Что она хотела? Требовала забрать заявление?

      – Так точно!

      – Алина! Успокойся немедленно! Забудь про свой казарменный лексикон. В этом кабинете тебя никто не тронет, честное слово. Расслабься, считай, что перед тобой сидит одна из подружек. Ты же не обращаешься к ним по правилам учебного устава?

      – Никак нет! То есть… – Лина смутилась. – Извините, мне трудно говорить с вами как с обычным человеком.

      – Понимаю. От подобных привычек очень нелегко отказываться. Ты, наверное, боишься, что в большом мире тебе придется нелегко?

      – Да. Я в Монастыре с одиннадцати лет.

      – Знаю. А до этого с трехлетнего возраста воспитывалась на Алтайской базе, что немногим лучше. Не так ли?

      – Так точ… То есть да.

      Широко улыбнувшись, Рината Павловна мягко произнесла:

      – Не бойся, все будет хорошо. Мир сложен и прост одновременно, человек такое неприхотливое создание, что быстро привыкает ко всему. Тебе до смерти надоел наш Монастырь, но и большой мир представляется чем-то опасным, совершенно неизвестным. Ведь так?

      – Да. Вы правы. Восемь лет я не удалялась от Монастыря дальше главного полигона. Здесь нет телевидения и радио, вся информация о внешнем мире идет от немногих урезанных газет и рассказов подруг, изредка посещающих свою родню. Иногда мне кажется, что, кроме этих зданий, стрельбищ и учебного полигона, здесь больше ничего нет.

      – Не переживай, – тем же мягким тоном произнесла Рината Павловна. – Еще до вечера ты убедишься, что это не так. И не бойся большого мира, это он должен тебя бояться.

      – Почему? – изумилась девушка.

      – Милая моя, посуди сама. Когда тебя восемь лет назад привезли в Монастырь, ты, после Алтайской базы,