Пояс шахида. Лев Пучков

на прения сторон пригласила троих свидетелей, каковых собирается предъявить завтра с утра. Север заявление адвокатессы слушал, особого внимания ему не придал и утренний отъезд «свидетелей» элементарно прозевал: как раз вышел справить нужду.

      Пост наблюдения у облсуда отметил давешнюю «девятку» у парадного подъезда, но толком заснять «свидетелей» не удалось: при входе они подняли воротники, надвинули поглубже шапки и вообще, сволочи, спрятали лица. Такая же история повторилась при выходе. Сданные с рук на руки Северу «свидетели», как уже говорилось выше, проявили не присущую горцам проворность: крашеная «девятка» в усадьбу Сулеймана не заезжала, но «свидетели» высадились и шмыгнули за калитку с фантастической быстротой – словно полгода специально для этого тренировались. Отслушать голоса в суде проблемы не составило, но идентификация результатов не дала: искажения и помехи имели место.

      А сегодня гости расслабились. Результат – налицо. Точнее, результат: три лица. Одно из которых до боли знакомо и навевает столь теплые ностальгические воспоминания, что рука поневоле тянется передернуть затвор снайперской винтовки…

      Минут через пятнадцать прибыл Сыч в сопровождении своей неизменной тени – Мо. Оба сильно небриты, с крепким чесночным амбре, в засаленных дохах и войлочных замызганных шапках – крестьяне, одним словом.

      Сыч в этой ипостаси чем-то неуловимо напоминал хрестоматийного конокрада. Коренастый, основательный, в меру жуликоватый, круглые совиные глаза, бесшабашный, с сумасшедшинкой взгляд.

      Мо по недомыслию можно принять за симпатичного сельского дурачка. Странная блуждающая улыбка на лице, взгляд пустой, бездумный. Глаза его приобретают осмысленное выражение, когда видят врага или хорошее оружие. Враги и оружие – вот две вещи, которые интересуют этого человека. На все остальное Мо наплевать.

      – Как успехи? – мимоходом поинтересовался Сыч у братьев.

      – И не спрашивай, – угрюмо ответил Василь. – Одни убытки…

      Воровато зыркнув по сторонам, Сыч юркнул в «лабаз», сделав знак своей тени, чтобы остался снаружи для контроля за подступами. Мо встрепенулся, взгляд потяжелел, налился свинцом. Наблюдать – значит, где-то рядом могут быть враги. Это уже лучше – жизнь приобретает смысл.

      – Присаживайтесь, товарищ крестьянин, – Север, вручив командиру «Canon», выдвинул из-под стеллажа пластиковый бутылочный контейнер и поплотнее прикрыл дверь. – А то ненароком в обморок упадете.

      – Интригуете, коллега, – буркнул Сыч, не торопясь включать просмотр. – Чего ты там отснял?

      – Скажу банальность, – расплылся Север. – Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.

      Просмотрев начало записи, Сыч машинально нажал стоп кадр, озадаченно крякнул и с глубоким чувством продекламировал:

      – Листья дубовые падают с ясеня. Вот ни фуя себе, так ни фуя себе!!!

      – А ты присядь, присядь, – засуетился Север, подталкивая контейнер поближе.

      Сыч присел, перемотал обратно, полюбовался