Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура

в этом суждении в смысле «духи верха». Конечно, он будет отчасти прав. Слово «верхи» традиционно, причем с самых давних пор, понималось китайцами как в смысле «верхи» потустороннего мира, так и «верхи» государственного управления, т. е. аристократическая прослойка общества. Но бесспорно то, что первоначальным пониманием этого иероглифа было именно «верхи» духовного мира: ведь именно «духи», а не аристократы, пребывают где-то «вверху», чуть ли не «на небесах», рядом с Шан ди. Вся иероглифическая письменность была создана исключительно для целей общения с этими «духами», и только со временем появилось представление о «государственных верхах», смысл деятельности которых заключался в том, чтобы следовать указаниям «духов верха», т. е. представлять собой передаточное звено между миром мертвых и миром живых. В древнем Китае «верхи» земные всегда были только отражением «верхов» потусторонних, и эти разные «верхи» никогда не уравнивались в своем статусе.

      Мы уже не узнаем, в каком смысле понимает иероглиф шан ученик Конфуция. Скорее всего, в «земном». Ясно также и то, что Конфуций прекрасно отдает себе отчет в том, что современники поймут его слова однозначно: как высказывание о социальных отношениях в обществе. Но если правильны все наши предыдущие рассуждения о значении иероглифа шан и иероглифа Жэнь, – в таком случае главным для самого Конфуция был смысл духовный. Грамотному читателю понятно, что смысл здесь очевидно двойной, но при этом наиболее важный – второй, скрытый от глаз простого горожанина.

      В суждении говорится о том, что каждый человек должен рассматривать себя в качестве промежуточного звена непрерывной цепи предков: перед ним – его отец и деды, за ним – младшие братья (включая двоюродных и внуков). И всех их следует особо чтить по утвержденному древнему ритуалу Ли. В тесте суждения совсем не случайно используется омоним ли (переводится как «утверждать» во фразе «когда корень утвержден…»). Он призван, в том числе, напомнить слушателю о важности ритуала: «Если корнем является Ли, – тогда рождается Дао». Эти строки суждения можно перефразировать и таким образом.

      Обратим внимание читателя и на тот факт, что ученик Конфуция адресует свои слова к мужской части слушателей. Представить себе Цзюнь цзы женского рода – это из области чего-то совсем уж маловероятного для Китая времени Конфуция. И в таком понимании ученик, как и Конфуций, следует традиции древнего Чжоу, не внося в нее ничего личного. И государство Инь, и Чжоу, отталкиваясь от ритуала основанного на почитании предков мужского рода, культивировали практику достижения Вэнь только для управленческого класса, состоящего исключительно из мужчин. А о том, что этот опыт достижим также и для женщины, – эти мужчины вряд ли даже задумывались.

      Положение женщины в древнем Китае было ничуть не лучше, чем в других Восточных деспотиях. На женщину не смотрели как на равноправного человека: это был «предмет» сексуального удовольствия и «место» рождения сына-наследника. Хотя при таком общем отношении к женщине – для жен царственных