Андроид. Николай Александрович Старинщиков

её, обрывалась вниз головой, успев ухватиться стопами за перекладину. Потом она снова всё повторяла, но только совсем по-иному, в нарастающем темпе. Она старалась вовсю, однако прохожие не обращали на нее внимания, потому что дама-андроид «висела» в этом месте давно и порядком всем надоела.

      Чуть поодаль, в тесноватом загоне из обглоданных жердей, стоял в полудреме здоровенный козёл со сплющенными рогами и длинной бородой. Через ограждение к козлу тянулся с микрофоном в руке худой мужик в футболке.

      – Как вы относитесь к федеральному президенту? – спрашивал он у козла.

      Козел встряхивал головой, осовело водил глазами.

      – А к вашему председателю?

      Козел недовольно вертел головой, гортанно орал, затем, улучив момент, вскакивал на забор и, под хохот зевак, плевал в лицо репортеру. Другой мужик снимал всё это на видеокамеру.

      Из супермаркета вышел человек в папахе, навстречу ему, бряцая амуницией, шагали казаки с шашками в ножнах.

      – У тебя шляпа из горного козла или степного? – прилип один из них к «папахе». Казаки были явно под мухой и никуда не спешили.

      – Не просто горного, а козла-скалолаза, – ответил степенно владелец папахи.

      – У-у-у, – загудели казаки. – А где ты его добыл?

      Дальше Кошкин не расслышал. Он повернул за угол здания и снова наткнулся на группу моноциклиствов, один из которых теперь лежал плашмя на асфальте. Над ним склонился полицейский и снимал его на видео. Одноколесное средство передвижения валялось рядом. В асфальте виднелось углубление с металлической решеткой – это углубление, по всей видимости, и стало причиной падения. Еще двое полицейских стояли поодаль, возле служебной машины, и смотрели по сторонам.

      – Понастроили тут, – ворчал моноциклист. – Я взыщу с этих гадов по полной… Они у меня попляшут.

      – Город не виноват, – произнес полисмен. – Данное углубление является допустимым… Вы превысили скорость движения, предусмотренную для вашего средства передвижения.

      – Ну, ты загнул, бедняга… – моноциклист стал подниматься. – Углубление, говоришь? Для одного колеса?

      Кошкин не стал дожидаться, чем закончится дело. Он шагал теперь в сторону одинокой громадной колонны, на которой стояла каменная женщина. Это был памятник Победе, случившейся очень давно. У женщины на голове был каменный венок. Правой рукой она указывала в сторону проспекта. Каменное платье облегало ее стройные ноги, под которыми, у основания колонны, толпился народ и гремел мужской голос.

      Кошкин подошел поближе. Оратор, стоя на ступенях, кричал в мегафон. Говорил он, между прочим, о близком конце света и просил народ опомниться.

      Владимир пробрался ближе. Бородатый мужик в пятнистой одежде и военных ботинках, продолжал орать в мегафон. Рядом с ним стояла девушка лет двадцати-тридцати – на ней была точно такая же куртка – серая с пятнами, а также ботинки с заправленными в них брюками. За спинами у обоих висели рюкзаки.

      – Разве же это общество?! – говорил мужик. – Это не общество! Это сплошной