Отдельная реальность. Карлос Кастанеда

лай. Но собачка молча уселась на землю и стала меня разглядывать. Я позвал еще раз, и куры опять всполошились.

      На порог вышла пожилая женщина. Я попросил ее позвать дона Элиаса.

      – Его нет дома, – сказала она.

      – А где его можно найти?

      – Он в поле.

      – Где именно?

      – Не знаю. Зайдите попозже, ближе к вечеру. Он будет дома около пяти.

      – А вы – жена дона Элиаса?

      – Да, я его жена, – ответила она и улыбнулась.

      Я попытался было расспросить ее о Сакатеке, но она извинилась и сказала, что неважно говорит по-испански. Тогда я сел в машину и уехал.

      Около шести я вернулся, подъехал к двери, вылез из машины и окликнул Сакатеку. На этот раз из дома вышел он сам. Я включил магнитофон, висевший у меня через плечо. В коричневом кожаном футляре он был похож на кинокамеру. Сакатека, кажется, узнал меня.

      – А, это ты, – сказал он, улыбаясь. – Как там Хуан?

      – Нормально. А как ваше здоровье, дон Элиас?

      Сакатека промолчал. Мне показалось, что он нервничает. Внешне все было как будто в порядке, но я чувствовал, что с ним что-то происходит.

      – У тебя поручение от Хуана?

      – Нет, я сам приехал.

      – Но чего же ради?

      В его вопросе сквозило искреннее удивление.

      – Ну, просто хотел с вами поговорить… – сказал я, стараясь говорить как можно естественнее. – Дон Хуан рассказывал мне о вас удивительные вещи, я заинтересовался и хотел бы задать несколько вопросов.

      Сакатека стоял передо мной. Худое жилистое тело, рубашка и штаны цвета хаки. Глаза полузакрыты. Он выглядел то ли сонным, то ли пьяным. Рот был слегка приоткрыт, нижняя губа отвисла. Я заметил, что он глубоко дышит и едва не похрапывает. Мне пришло в голову, что Сакатека выжил из ума. Однако мысль эта казалась совершенно неуместной, так как выйдя из дома минуту назад, он был не только очень бодр, но и вполне осознавал мое присутствие.

      – О чем ты хочешь говорить? – спросил он наконец.

      Голос его был усталым, казалось, он с трудом выдавливает из себя слова. Мне стало не по себе, словно усталость эта была заразной и передалась мне.

      – Ни о чем особенном. Просто приехал побеседовать с вами по-дружески, вы же меня сами приглашали.

      – Да, но это – другое.

      – Почему же другое?

      – Разве ты не говорил с Хуаном?

      – Говорил.

      – Тогда чего ты хочешь от меня?

      – Я думал… Ну, я хотел задать вам несколько вопросов…

      – Задай Хуану. Разве он тебя не учит?

      – Нет, он учит, но все равно мне хотелось бы спросить вас о том, чему он меня учит, и узнать еще и ваше мнение. Тогда бы я лучше знал, как мне быть.

      – Зачем это тебе? Ты не веришь Хуану?

      – Верю.

      – Тогда почему не спрашиваешь о том, что тебя интересует, у него?

      – Я так и делаю, и он отвечает. Но если бы вы тоже рассказали мне о том, чему он меня учит, может быть, мне было бы понятнее.

      – Хуан может рассказать тебе все. И никто, кроме него, сделать этого не может. Неужели ты не понимаешь?

      – Понимаю.