Вершитель судеб. Игорь Ревва

эстрадные звездульки микрорайонных масштабов, о которых мне постоянно приходилось писать, обязательно имеют в наличии свои фотографии вполне приемлемого для газеты качества…

      Зарядив камеру, я прокрался обратно в комнату. Тейкан мирно спал, не подозревая о моих намерениях. Его странная «аптечка» свалилась с груди и лежала сейчас на полу. В темноте было не разглядеть, что там происходит с раной Тейкана. Но я так рассудил, что если он спит, значит, ничего страшного уже нет. Я присел на корточки и осторожно разложил на полу всё барахло, которое вытащил из карманов его пиджака. Яркий свет вспышки не потревожил спящего гостя, даже дыхание его не сбилось. Тогда я совсем осмелел и сфотографировал его самого. От вспышки Тейкан, как мне показалось, слегка вздрогнул, дыхание его сбилось и он слабо, на грани слышимости, прерывисто вздохнул. Неизвестно, получится ли фотография, но искушать судьбу второй попыткой я не рискнул и вернулся на кухню.

      Здесь я выключил газ, сел, положил руки на стол и опустил на них голову, которая вдруг показалась мне необычайно тяжёлой и совершенно ненужной. Завтра проявлю плёнку, сонно подумал я. И посмотрим, что там у нас вышло. А вообще – интересная история! Хорошо бы написать про это всё. В «Новости», конечно же, не возьмут, но вот в «Приморский бульвар» – могут. Вполне в их духе. Они и не такой бред печатают. Правда, гонорары у них – без микроскопа не разглядишь. И выплаты задерживают…

      Глава 4

      20 апреля, четверг, 09.05

      Наверное мне всё-таки удалось задремать, потому что за окнами как-то неожиданно быстро рассвело. И когда я открыл глаза, то увидел, что утро уже наступило.

      Я вскипятил остывший чайник и заглянул в комнату. Тейкан спал. Дыхание его было настолько ровным и незаметным, что я даже какое-то время напряжённо прислушивался – не подох ли, часом, мой ночной гость?

      – Эй, приятель! – я осторожно потормошил Тейкана за плечо. – Доброе утро!

      Тейкан вздрогнул и открыл глаза. Он как-то странно посмотрел на меня и огляделся по сторонам, припоминая, видимо, где находится.

      – Доброе утро, – ответил он, садясь на диване.

      Голос у него оказался ровным, без вчерашнего хрипа и слабости умирающего человека.

      От страшной раны на левой стороне груди не осталось и следа. Только бурые пятна крови на его изодранной в клочья майке и на моём диване (блин!) напоминали о том, что несколько часов назад этот человек находился между жизнью и смертью.

      Проследив за моим мрачным взглядом, Тейкан смущённо улыбнулся.

      – Извини, – сказал он. – Я у тебя тут всё перепачкал.

      Я многозначительно промолчал. Диван являл собой жалкое зрелище. Такое впечатление, что прошедшей ночью на нём с упорством, достойным лучшего применения, лишали невинности по меньшей мере пять сотен девственниц.

      – Чай пить будешь? – хмуро спросил я.

      Тейкан задумался