.

Николаевич и Юрий Александрович ушли с охранником, не разомлевшим при виде ляжек старшеклассниц. Вход закрывали на щеколду до прихода сторожихи.

      – Наглецы! – припечатала Арина Андреевна. – Во-первых, что значит: «Отправлю»? Директору доложу, а он уж решит. Во-вторых, за сумму, в которую родителям обходится их содержание, могли бы задержаться на пятнадцать минут и без нашего участия встретить эту идиотку, ночную директрису.

      – Не бушуй, Аринушка, тебе вредно, – вновь охладила ее пыл Татьяна Петровна, которую называли профессиональной миротворицей. – Ребята охраняют детей, а не материальные ценности. Кстати, директор распорядился пускать опоздавших после предъявления дневников. И вчера снова задержали каких-то посторонних хулиганов с кастетами.

      – Господи, когда это кончится, – простонала Нина Геннадиевна. – В соседней школе мальчика через перила сбросили – долг не вернул. А девчушка, четырнадцать лет, залетела и повесилась.

      – Ой, бабоньки, давайте сменим тему, – жалобно попросила Татьяна Петровна. – Лучше о наших говорить. У Свиридовой и Костерина из десятого «а» развивается бурный роман. А покинутая им Любимова начхала на биологию. Я эту страдалицу на олимпиаду заявила. Ума не приложу, что делать…

      Ее прервал телефонный звонок. Обитавшая через дом от школы сторожиха сообщала, что выходит из квартиры навстречу труду.

      – Скажу я мужчинам, что подниматься сюда на пять минут, смысла нет, – вскочила Нина Геннадиевна.

      – А я, пардон, навещу туалет, – сказала Татьяна Петровна. – У меня Соловьева посреди урока, молча, направляется к двери. Я ей: «Куда, милая»? Она: «Писать хочу». Ну, в нашей школе, в выпускном классе так себя не ведут…

      – Вызову я мать Соловьевой, вызову, – посулила Арина Андреевна. – Пока баба мужей меняет, девчонка свихивается.

      – У меня классное руководство в кишках сидит…

      Через четверть часа они собрались в учительской уже вшестером.

      – Алексей Николаевич, сделайте со мной обход, вы ж мужчина. Или хоть не разбегайтесь по домам, посидите здесь, – канючила пухлая дебелая сторожиха лет пятидесяти.

      – Бойцы с пороком все проверили, дверь была на запоре, не задерживайте педагогов, – отбрыкивался важный завуч.

      – И мне положено проверять, но одной страшно, – не отставала трусиха.

      – Зачем тогда подались именно в сторожа? – буркнул Алексей Николаевич.

      – Тут близко от дома. Доченьку растить надо, – потупилась женщина.

      Учителя тоже потупились. И Алексей Николаевич был прав. И сторожиха вызывала жалость. Им приходилось видеть милую дисциплинированную доченьку – изредка мать брала ее ночевать на работу. Как часто женщина, преодолев страх, замыкала на ключ вверенную недвижимость и бегала подтыкать одеяло под бок неспокойно спящего в одиночестве ребенка, никто выяснять не решался. Но догадывались, бегает.

      – Ступайте,