Исповедь авантюристки. Повесть. Ольга Краузе

на второй линейке, где находится нота СОЛЬ первой октавы. Значит, ноту СОЛЬ ты уже запомнишь навсегда. Если весь звукоряд чистых тонов составляет семь нот ДО, РЕ, МИ, ФА, СОЛЬ, ЛЯ, СИ, то, зная, что СОЛЬ на второй линейке, ты просто вычисляешь остальные ноты:

      ФА – под нотой СОЛЬ, между второй и первой линейкой,

      МИ – под нотой ФА, на первой линейке,

      РЕ – под нотой МИ, под первой линейкой,

      ДО – под нотой РЕ и, раз линеек больше нет, то ставим добавочную линейку.

      Вот и получается ДО на первой добавочной. Теперь какие ноты из этого звукоряда у нас остались? ЛЯ и СИ. Значит, если нота ЛЯ находится над нотой СОЛЬ, то что?

      – Она пишется между второй и третьей линейкой.

      – Молодец! А нота СИ?

      – На третьей линейке.

      – Все правильно! А выше идет уже вторая октава, и между третьей и четвертой…

      – Находится нота ДО второй октавы.

      – Умница ты моя! Ну вот, мать, а ты говоришь – дебилка!

      – Да как ты растолкуешь – и дебил поймет! – огрызнулась матушка.

      – Вам ба, Апольд Карлыч, в музыкальные учителя надо было идтить, а не в анженеры! От денег бы лопатой загребали на частных уроках… – вмешалась в разговор практичная няня Шура.

      Теперь диктанты на уроках сольфеджио я писала на пятерки, чем очень обескуражила свою матушку.

      – Тогда почему она прослушивание на дневное не прошла по слабости музыкального слуха? – терзала она своими неудовлетворенными амбициями отца.

      – Ну, кто знает? Ты ж видишь, какая она рассеянная, а еще, может быть, переволновалась.

      – Нет! Тут что-то неладно. И вот сейчас, смотри, как по клавишам чешет, а в дневнике по специальности написано, что «замедленная координация, слабое усвоение материала». Завтра же пойду и разберусь!

      – Не торопись. А то дров наломаешь. А ну-ка, дочка, покажи нам, что вы с Ольгой Федоровной разучиваете?

      Я сразу почуяла неладное, душа ушла в пятки, но делать было нечего. Вытащила из папки альбом с нотами:

      – Вот, «про калоши» и «кукушечка».

      – Ну, давай, играй.

      И я, тяжело сопя, начала считать:

      – И-раз, и-два!..

      – Стоп-стоп-стоп! Это никуда не годится! Это ж песенка!

      Папа, нетерпеливо соскочив с дивана, подсел ко мне.

      – Смотри, вот как надо:

      Ку-пи-ла ма-ма Ле-ше

      от-лич-ны-е ка-ло-ши.

      Ка-ло-ши на-сто-я-щи-е,

      кра-си-вы-е, бле-стя-щи-е.

      И ес-ли да-же хо-чешь

      ты но-ги не про-мо-чишь!

      Папа сыграл эту песенку замечательно. А спел еще лучше. Я и не догадывалась, что это песенка. Вот только правила он совершенно не соблюдал: качался на стуле, «гулял» плечами, топал ногами. Но зато получалась живая песенка.

      – Вот так и играй, а то аршин проглотила и долдонит: «И-раз, и-два!»

      Тогда-то я и поняла, что есть дом, где можно оставаться живой и настоящей, и есть школа, в которой нужно играть по правилам.

      Благодаря