Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин. Глен Кук

ныне покрывает половину стран, и лишь немногие знают, что сердце и кровь империи были принесены в жертву ради победы над силой куда более древней и темной.

      С земли попасть в Башню можно было через единственные ворота. К ним вела дорога – идеально прямая, мечта геометра. Пролегала она через ухоженные парки, и поверить в то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, мог только тот, кто участвовал в ней сам.

      Я был здесь в тот день. Я все помню.

      Не забыли и Гоблин с Одноглазым, и Крутой, и Масло. Особенно Одноглазый. На этом поле он уничтожил чудовище, убившее его брата.

      Я вспомнил грохот, и топот, и вопли ужаса, и все страсти, сотворенные военными колдунами, и не в первый раз подумал:

      – Мертвы ли эти твари на самом деле? Слишком легко умирали…

      – О ком ты? – поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы очаровывать Госпожу, вовсе не нужно было напрягаться.

      – О Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от Хромого, вот и задаюсь вопросом: как случилось, что целая толпа Взятых полегла за пару дней? И погибали они почти всегда не на моих глазах. Может, обманули? И сейчас два-три покойничка бродят где-то поблизости?

      – Костоправ, – пискнул Гоблин, – да ведь они действовали по шести разным планам одновременно! Сами же друг друга и…

      – Однако я лично наблюдал гибель только двоих. И никто из вас, ребята, не видел, как испустили дух остальные. Только слышали. А если под шестью планами скрывался седьмой? А если…

      Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже, она не задумывалась об этом раньше и теперь мои мысли вслух ей не понравились.

      – По мне, так они вполне мертвы, – сказал Одноглазый. – Я видел уйму трупов. Да ты сам взгляни на могилы Взятых, они отмечены.

      – Это еще не значит, что в могилах кто-то есть. Ворон дважды умирал на наших глазах, а отвернешься – он живехонек. Живее некуда.

      – Если желаешь убедиться, Костоправ, – сказала Госпожа, – разрешаю тебе выкопать их и осмотреть.

      Судя по выражению глаз, это она меня мягко пожурила. А может, даже поддразнила.

      – Ладно. Как-нибудь на досуге, от нечего делать, полюбуюсь на эту тухлятину…

      – Тьфу ты! – ругнулся Мурген. – Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли бы?

      Зря он это сказал. Масло заржал. Крутой запел что-то себе под нос. Масло в тон ему грянул:

      Заползают червячки,

      Выползают червячки,

      И по рылу твоему

      Шастают букашки…

      Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген пригрозил всех переловить и облевать.

      Мы старались отвлечься от мыслей о сгущающейся впереди тьме.

      Одноглазый оборвал песню:

      – Нет, Костоправ, никто из Взятых не смог бы тихо пролежать столько лет. Если бы хоть один выжил, тут бы такие фейерверки полыхали… Уж мы-то с Гоблином всяко что-нибудь услышали бы.

      – Пожалуй, ты прав.

      Однако он меня не убедил. Возможно, в глубине души я просто не желал, чтобы Взятые перевелись совсем.

      Мы достигли пандуса, ведущего