Наука мотивации. Стратегии и приемы, благодаря которым мечты становятся судьбой. Брайан Трейси

было ложным, но настолько сильным, что каждый год в середине декабря у меня начинался бронхит. Причиной его возникновения была сила самовнушения.

      Но однажды в ходе разговора со своей знакомой медсестрой я сказал:

      – Ты знаешь, у меня бронхит. Он появляется каждый год перед Рождеством.

      – Какая чушь! – ответила она.

      – Видишь ли, кто-то сказал мне, что теперь он будет повторяться каждый год в одно и то же время, потому что так вроде бы запрограммировано в моих генах.

      – Абсолютная ерунда. Для этого нет совершенно никаких медицинских оснований.

      – Правда? – спросил я.

      – Чистая правда.

      С тех пор у меня больше ни разу не было бронхита.

Дэн

      Просто невероятно! Значит, у человека может появиться настолько сильное убеждение, что, несмотря на поставленную цель и сильную мотивацию, он все время будет терпеть неудачи? Может быть, стоит заглянуть под поверхность, чтобы понять, что лежит в основе такого убеждения?

Брайан

      Самые вредные убеждения касаются самоограничений. Вы считаете ограниченным свой ум, потому что получали низкие оценки в школе. Вы считаете ограниченными свои творческие способности, потому что у вас не рождаются хорошие идеи. Вы сами ставите перед собой барьеры в области спорта, искусства и т. п. А первопричиной могут быть случайные слова, произнесенные кем-то из родителей.

      Мой отец этого не понимал. Он говорил: «У Брайана совершенно нет слуха. Он не способен разбираться в музыке». Я хотел научиться играть на гитаре, но он твердил, что у меня нет слуха, и я ему поверил. Я верил ему на протяжении многих лет, а потом понял: «Возможно, моих музыкальных способностей недостаточно для того, чтобы выступать в Карнеги-холле, но слух у меня все-таки есть, и я люблю музыку». Всего одно негативное замечание, брошенное вскользь человеком, которого вы считаете знатоком, может изменить вашу жизнь.

      Позвольте привести положительный пример. Мой сын Дэвид брался за многие вещи, и, если у него что-то не получалось, как это часто бывает в восемь, девять или десять лет, он обычно говорил:

      – Папа, я не могу. Боюсь, что у меня не выйдет.

      – Дэвид, – отвечал я, – я твой отец и кое-что знаю о тебе. Я знаю, что ты ничего не боишься.

      – Да что ты, я боюсь многих вещей и в спорте, и в учебе.

      – Нет, не боишься. Тебе это только кажется. Ведь я твой отец и знаю лучше. На самом деле ты ничего не боишься.

      И мы придумали игру. Когда ехали в машине, а Дэвид сидел на заднем сиденье один или с другими детьми, я говорил жене: «Знаешь, Барбара, меня особенно радует одна вещь: наш сын Дэвид ничего не боится». Это повторялось многократно. Я дал ему прозвище Дэйв-храбрец и часто говорил: «Ну, как сегодня дела у нашего Дэйва-храбреца?» Мы постоянно разговаривали и шутили на эту тему.

      Однажды, когда ему было десять или одиннадцать лет, я случайно услышал, как он говорил одному из своих друзей: «О себе я могу сказать, что никогда и ничего не боюсь». Я тогда подумал: «Все