Русская литература пушкинской эпохи на путях религиозного поиска. Тимофей Веронин

судьбах, но немногим дано было выразить это поэтически. Тем ценнее лирическая исповедь Батюшкова, которая была близка и понятна современникам, нередко прошедшим схожий внутренний путь.

      Стихи Батюшков начал писать в ранней юности. Этому предшествовала учеба во французском пансионе, куда он был отвезен из тихого вологодского имения деда в десятилетнем возрасте. Продолжалась история русских дворянских детей, начавшаяся в Екатерининскую эпоху. Оторванный от родного очага, ребенок погружался в инородную обстановку. Все предметы, кроме русского языка и Закона Божьего, велись на французском, и чужая культура начинала формировать подростковое сознание. Батюшков рано стал самостоятельно читать. Вольтер, Парни и другие французские писатели-просветители, насмешливые, фривольные и скептичные, завораживали его сознание. В целом чтение было для Батюшкова важнейшей составляющей внутренней жизни. Как это часто случалось в истории русской культуры, западные писатели становились для наших молодых людей своеобразными духовными учителями, нравственными наставниками. Русский читатель невольно воспринимал всякую книгу как почти сакральный текст, как руководство к жизни. Было так и с Батюшковым. Очевидно, опираясь на собственный опыт, в одной из поздних статей он писал о юношеском чтении, когда «каждая книга увлекает, каждая система принимается за истину, и читатель, не руководимый разумом, подобно гражданину в бурные времена безначалия, переходит то на одну, то на другую сторону»[48].

      Под влиянием этого беспорядочного восприятия новой европейской культуры Батюшков, как и многие другие образованные русские юноши, утратил простоту и цельность традиционного религиозного сознания. Впрочем, трудно сказать, было ли в нем оно достаточно воспитано в детстве, потому что и отец его, и дед были типичными вольнодумцами предыдущей эпохи. Так или иначе, в годы молодости мировоззрение Батюшкова выглядит крайне неопределенным. Самого себя он видит в образе легкомысленного повесы, «гуляки праздного». В 1809 году Батюшков пишет одному из своих друзей: «Я и в тридцать лет буду тот же, что и теперь: то есть лентяй, шалун, чудак, беспечный баловень, маратель стихов, но не читатель; буду тот же Батюшков, который любит друзей своих, влюбляется от скуки, играет в карты от нечего делать, дурачится, как повеса»[49].

      Основные настроения и темы поэтических произведений Батюшкова до событий Отечественной войны определяются именно таким самоощущением и связаны с понятием легкой поэзии, в которой изображение легкомысленного, вольного, а подчас фривольного отношения к жизни становится главным. Радость дружеской пирушки, легкое наслаждение жизнью, ласки возлюбленной – вот что составляет нехитрый круг тем, развиваемых в этот период поэтом. Жизнь драгоценна для его лирического героя только в миг веселья и чувственного наслаждения. В стихотворении «Веселый час» поэт обращается к друзьям с призывом: «Станем, други, наслаждаться, / Станем розами венчаться»[50].

      Он призывает

48

Батюшков. С.183.

49

Сочинения К. Н. Батюшкова: В 3 т. Т. 3. СПб., 1886. С. 163.

50

Батюшков. С. 227.