Эфирное время. Владимир Крупин

от обезьяны нобелевских лауреатов против преподавания Основ православной культуры.

      Для окурков оборонщик нашел подобающую пепельницу – приспособил ведро. Ведро тоже будто курило, постоянно дымилось.

      – Не нужен наш ум? Не слушают нас? – вопрошал очередной специалист. – Им же хуже. А мы спасёмся мышцами! Перестанем пить, будем трудиться. А что пьём – это простительно. Бог пьяниц жалеет. Это не пьянство, судьба такая. Отцы пили, мы опохмеляемся.

      – Пьяницы Царства Небесного не наследуют, – как-то робко сказал бледный большеглазый юноша.

      – Не упрекай, Алёшка. Начальник приехал, надо отпраздновать. Пьяницы – немцы, а не мы. Они систематически пьют. Или пивные нации – чехи и венгры. А запоями лучше. Всё-таки и перерывы.

      – А как не пить? В стране ха́ос – значит, в людях ха́ос.

      – Транссиб проложили, Гитлера победили, а тут целина, тут волюнтаризм, тут когда отдохнуть?

      – Ты что, да чтоб русским дали отдохнуть? Много хочешь. Да мы в любом веке живём с перегрузками. С пятикратными.

      – Куда денешься, у нас не менталитет, а трехжильность.

      – Нам нужны победы! – кричал я. – Теплохладные и нейтральные идут за сильными. Но мы не в Древнем Риме. Хлеба и зрелищ? Оттого и исчезли. Но здесь Россия, и мы Византию не повторим. Нет, парнишки, жить надо начинать серьёзно.

      – Мы этого и ждали, – кричали мне в ответ, – мы по настоящей работе соскучились. Спасибо тебе – приехал!

      – Для начала заклеймим тех, кто дрищет на русскую историю! – заявил лысый Ильич. – Ломоносов писал об изысканиях Миллера, цитирую: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая запущенная в них скотина».

      – Не наливайте ему больше! Это не о Миллере, о другой скотине – о Шлецере.

      – Вот-вот, – одобрил я, – вот уже научный и практический спор. Да, ребятишки, пора вам в переднюю траншею.

      – Это законно, на фиг, что в траншею, – одобрил меня как-то внезапно появившийся молодой парень, показав большой палец. – А пока сиди и радуйся. Вообще это мужская коронка – пить без передышки. Хоть и тяжело, а крылато.

      Парень по-хозяйски уплотнил ряды сидящих, сел в середину, хлопнул рюмку, стрельнул сигарету, сказав при этом: «Дай в зубы, чтоб дым пошёл», затянулся, оглядел застолье орлиным взором и расправил грудь.

      – А гром, значит, ещё не грянул? Ну-ну, – учительски заметил я.

      – Пока погромыхивает, жить можно, – отреагировал парень и сообщил: – Дров это я тебе организовал. – И сунул руку: – Генат.

      – Вообще, не пить – это так же хорошо, как пить, – высказался Ильич. – На счёт раз: пей до дна; на счёт два: будь готов бить врагов. Вот тут и выруливай.

      – Всегда сражаемся со змеем, – бормотал лежащий поэт, – то рюмкой, то и топором, но грянет вдруг над Русью гром – мы моментально протрезвеем.

Сидели дружно

      – Кто виноват в наших бедах? – вопрошал я. – Есть вина государства? Есть! Но прежде всего и наша! Вы – русские мужчины. Вам ли пить? И чтобы семья! И чтобы