Ночи тайного агента. Киселев Иванович Георгий

шею оккупанта.

      Яростная рубка длилась всего минут пять. Поле усеяли павшие гусары и повстанцы, копыта скользили в густой крови. Но маленькая победа досталась, еще недавно обреченным Иосифу и еще шестерым его соратникам. Они прорубили дорогу в жизнь, посмеялись над старухой с косой.

      – Будем уходить болотом, – Иосиф указал саблей в направлении отхода, а ослабевшая рука дрожала, едва не роняя оружие.

      Кони приближались к опушке, рядом со мной. А за ними четыре повстанца пустили в ход артиллерию. После двух удачных залпов русские ретировались в лес. Но не прошло и минуты, как их вытолкали на поле офицеры, и с неуверенным «ура» пошли вперед. С фланга драгуны тоже неслись на батарею повстанцев.

      Батарея огрызнулась еще одним залпом, оставив плеши в рядах наступавших. Повстанцы, так и не успев перезарядить стволы, пали под саблями и копытами врага. А те еще долго с наслаждением топтали уже мертвых, но не сломленных до последнего вздоха упрямых литвинов.

      Я пустил коня легкой рысью вслед за беглецами. Ветви молодой ольхи и березы иногда неприятно хлестали по лицу, но я не сбавлял темп, держась метрах в тридцати от повстанцев.

      На краю болота Иосиф остановил поредевший отряд.

      – Восстание разгромлено, но дух свободы останется, если выживет, хоть один из нас. Мой последний приказ: спасайтесь. Уходите через болото по одному. Оружие спрячьте, потом еще пригодится. Обходите кордоны, а если попадетесь, то отрекайтесь от своего участия в восстании. Нет в этом «отречении» предательства, нет греха. Прощайте.

      «Ну, вот и все, кажется, умираю, – без сожаления оценил ситуацию Иосиф. – Главное, не показать товарищам слабость тела, иначе меня не бросят. Все равно не спасут, а сами глупо погибнут. Еще минутку бы продержаться в седле».

      «Аладдин» различил короткие слова расстающихся братьев по оружию, а затем чавканье топкой земли. Кольцо определило, как они рассредоточились веером, пробираясь неприметными тропками среди трясины вглубь болота.

      Но одна лошадь, мохноногий крепкий дрыкгант, стояла. По дыханию лошади и наездника кольцо определило – это Иосиф.

      Моя лошадь вязла не меньше остальных, но мой помощник на пальце глушил чавканье болта и все остальные шумы от меня и коня в мозгах моего предка и его лошади. Раненый естественно не обратил внимания на меня, даже когда остановился рядом с ним. Правда, Иосиф не увидел бы меня и без моих волшебных штучек. Он потерял сознание, но чудом держался в седле.

      Я перевел себя в видимый режим и ввел общеукрепляющее снадобье смертельно раненому.

      Укол подействовал быстро: Иосиф разлепил глаза. Густой мрак бледнел, расплывчатая зелень постепенно слепилась в знакомую болотистую опушку.

      «Я еще не умер?» – как-то вяло удивился повстанец, но в нем уже просыпались остатки неуемного характера, когда взгляд споткнулся о меня.

      – Кто вы? – сразу последовал вопрос, и он одновременно попытался вытащить саблю из ножен, но не хватило сил.

      – Ваш ангел-хранитель.

      В