Полный сантехник. Слава Сэ

удивились тарелки.

      – Пук-пук, – застеснялась секунда.

      Потом ещё играли торжественный марш, что после Гимна совсем не страшно оказалось.

* * *

      Однажды усядусь писать. Стану вскидывать над компьютером руки, как какой-нибудь Прокофьев. Буду молотить по буквам много и вдохновенно.

      И конечно же, разбогатею.

      Напишу, как к нам в кватиру пришли блохи, много. Глазам их не видно, но по ощущениям – несколько дивизий.

      Расскажу про длинную линейку для чесаний – мы передаём её из рук в руки и очень любим.

      Напишу про Лялин атеизм. Ляля не верит в невидимое, в блох тоже. Про укусы говорит, это Владислав покусал, вражеский ребёнок в саду, Владислав там всех кусает.

      И добавляет сентенциозно:

      – Владислав – свинья!

      Ляля считает, меня покусал тоже Вадислав. И Люсю.

      Мне-то что, я привычный, а Люсю ревную.

      Никому не прощу укусы Люси в те места, чьих названий не скажу, но которые очень мне дороги.

      Поймаю Владислава – оторву хоботок.

      Люся копит на Египет, живёт на трёх своих работах, я чувствую себя акулой большого секса на планктонной диете.

      Устроился играть в театр. Много репетирую.

      Два раза выхожу там на балкон с гитарой, (это самое вдохновенное место в спектакле).

      Во втором отделении кричу с толпой «ого-го». Просили не перекрикивать толпу.

      Хотел влюбиться в молодую актрису из Петрозаводска, но было жарко, плюнул.

      Дурная какая-то жара. Как в Вавилоне за день до финала.

* * *

      Вот что я вам скажу, дорогие мои неосторожные читатели, необдуманно раскрывшие эту книжку. Далеко-далеко от вас, в краю, где комары ростом с ворону, где названия деревень всегда из двух слов и второе слово – «болото», где ландыш пахнет сероводородом, а лягушки пожрали соловьёв, там мы с Эдиком строим пятизвёздочный отель. Для гипотетических саксонских пенсионеров, которым мало баскервильских и подавай ещё курляндских трясин.

      Деревня называется «Монастырское болото». Это если ехать от «Синего болота», поворачиваете на «Ведьмино болото», не доезжая «Кошачьего болота», справа грустим мы и наш отель.

      Цивилизация в деревне представлена ларьком, в нём много пива и три продавщицы.

      Одна миленькая, другие две – как из рекламы стирального порошка, с безумием в глазах – зачем вы льёте на меня кетчуп-вино-варенье-гуталин?!

      Население города – триста одноногих алкоголиков из санатория для одноногих алкоголиков.

      Живёт ещё двуногая девушка, очень красивая, одна на весь город. Ноги, кстати, очень удачные. Даже если их поставить рядом, а не как обычно, левую прятать за правую – всё равно удачные.

      То есть, она может себе позволить не подгибать, не выставлять вперёд, носок не выворачивать за угол – вы и сами знаете триста способов придать ногам форму, как у Милы Йовович. Согласитесь, редкой красоты девушка.

      И вот, пятки вместе,