Синдром выгорания любви. Людмила Феррис

ни секунды не сомневаясь. Более того, вникать в тонкости ремесла санитарки здесь не было необходимости, вникать нужно будет в атмосферу дома престарелых, знакомиться с людьми, подбираться к тайне убийства бывшего парикмахера Щукиной и, конечно, собирать материал для газетной статьи. Главред Заурский вначале засомневался в ее идее.

      – Ну ладно, пойдешь ты туда санитаркой работать, оформим тебе на работе отпуск на две недели. А зачем придумывать со справкой об освобождении? Ложь рождает ложь.

      – Егор Петрович, как вы не понимаете! Кому могут довериться нечестные граждане? Да только тому, кто сам нечист и нечестен. Раз я приду со справкой из колонии, значит, мне можно доверять сомнительные дела.

      – А если тебя раскусят, девочка моя? Я себе этого не прощу.

      – Да о чем вы говорите! Я не проколюсь на мелочах, работать буду хорошо, мыть чисто. Да они за меня держаться, знаете, как будут! А я все смогу услышать своими ушами, увидеть своими глазами. Вы же нас этому учите. Только справку мне помогите сделать.

      – Ой, Сорнева, вьешь ты из меня веревки.

      Юлька поняла, что сделала почти невозможное – убедила Егора Петровича в своей правоте. Впрочем, если речь шла о работе, то Заурский всегда все понимал, даже «перевоплощение».

      – Со следователем Суриным не забудь встретиться, прежде чем на работу туда выйдешь.

      – Не сомневайтесь, встречусь. Только мы ведь не будем полиции «сливать» нашу идею?

      – Не будем, не будем, – нахмурился Заурский. – Ты, Сорнева, мертвого уговоришь.

      – Я же не для себя стараюсь, а для газеты, – выдвинула Юлька последний, убийственный, но очень действенный аргумент.

      Утром следующего дня новоиспеченная санитарка дома престарелых Юлия Мухина надевала резиновые перчатки, приговаривая:

      – Будет, будет трубочист чист, чист.

      Мыть ей пришлось много – длинный коридор и все палаты на первом этаже. Пол был старый, в щелях и выбоинах.

      – Завтрак, все на завтрак, – зычно раздалось с другого конца коридора.

      Юлька, которая мыла пол, вдруг увидела много старческих ног, дряблых, в стоптанных тапочках, на некоторых из которых привязаны резинки. Ноги неуверенно и вяло двигались к столовой.

      – Новенькая, что ли? – рядом с ней остановился пожилой мужчина.

      – Да я новенькая санитарка. Меня Юлей зовут. Я теперь здесь работаю.

      – А меня – Петр Петрович.

      – Очень приятно.

      – Да приятного мало, что со стариков взять. Бесполезные мы люди. Едим, спим, да и вся работа.

      – Вы свое уже отработали, Петр Петрович.

      – Вот я и говорю, бесполезные мы люди. Расстрелять нас всех надо. Или поджечь. Надо было спалить к черту весь этот дом вместе с его обитателями. Нет ведь, потушили огонь. Кто их просил? Здесь все уже давно хотят богу душу отдать. Даже огонь их не берет.

      Старик погрозил кому-то кулаком и пошел дальше по коридору.

      Юлька даже перестала тереть шваброй пол. Ей в голову не приходило, что кто-то не хочет жить и говорит об этом