Моряк солёны уши. Пермский этап. Александр Брыксенков

давала Родине все: пушки, телефоны, кабель, ракетное топливо, авиационные двигатели, миномёты, лесоматериалы, бумагу, самоходки, велосипеды, жидкостные ракетные двигатели, нефтепродукты, электроэнергию, машины залпового огня, оборудование для газо и нефтедобычи, твердотопливные ракетные двигатели, электроинструмент и еще много чего по мелочи типа бриллиантов.

      Родина же не давала Перми ничего, то есть что-то может быть и давала, но этого было не видно. Фирменный магазин «Мясо» на Комсомольском был закрыт: ни мясо, ни мясопродукты давно не поступали в продажу, хотя громадный Мясокомбинат работал непрерывно. Из его ворот постоянно выезжали рефрижераторные поезда, увозя в неизвестность, в какую-то прожорливую прорву качественное пермское мясо. С молоком тоже были проблемы. Только дети регулярно получали молоко и творожок на детских кухнях.

      Но зато дорогой Никита Сергеевич показал Америке «кузькину мать».

      В гастрономах стояли ряды бутылей с соком и с минеральной водой, имелась квашенная капуста, на лотках лежала тощая селедка. Ни сыра, ни колбасы, ни мясных консервов, ни молочных продуктов.

      Но зато в космос полетел Юрий Гагарин.

      Народ питался, в основном, в столовых и с базара. Цены на базарах были кусачими. Если магазинная цена мяса составляла 2—3 рубля за килограмм, то рыночная – от 6 до 8 рублей. Такая же градация была и с молоком и молочными продуктами.

      Но зато водки было – залейся.

      Народ не роптал. Пермяки сами по себе – народ крученный-верченный, а вновь прибывающий контингент – тем более. На севере Пермской области было изобилие исправительных лагерей. Зеки, отмотавшие срок, добирались до Перми, пропивали все, что можно было пропить и оседали в заводских общежитиях. Так что таких хватов скудностью магазинных полок не обескуражишь.

      Но вдруг в магазинах закончилась водка. О! Это уже серьезно. На заводах дело до забастовок не дошло, но началось демонстративное манкирование работой. Недовольство нарастало. Пермское руководство срочно организовало из Свердловска целый железнодорожный состав с зельем.

      И все, и полный покой. И мирные дымки над утонувшей в снегах Пермью.

      Поезд Москва-Свердловск рано утром прибыл на станцию Пермь-2. Проводница предупредила выходивших пассажиров, что температура в Перми минус тридцать восемь, и все-таки Алексей Барсуков от неожиданности слегка задохнулся сухим, колючим воздухом.

      На улице еще было темно. Алексей быстро прошел в здание вокзала, где было не на много теплее, чем на улице. Он увидел милиционера и обратился к нему с вопросом:

      – Скажите как мне добраться до центра?

      – На трамвае.

      – А, на каком номере?

      – Здесь один номер ходит. Так что не промахнетесь.

      Трамвайное кольцо располагалось на площади перед вокзалом, поэтому Алексей не стал выходить наружу, а пристроился возле выходной двери, изредка выглядывая на улицу. Минут через пятнадцать из темноты выполз трамвай, весь в инее и в снегу. Публика потянулась из вокзала на посадку. Потянулся и Алексей.

      В вагоне он попросил кондукторшу предупредить его, когда трамвай достигнет центра. Он не стал садиться на пронизанные морозом деревянные сиденья, а пристроился на площадке. Продув в заледенелом окошке круглую дырочку, Барсуков стал рассматривать проплывающие мимо городские пейзажи.

      То, что он видел, городскими пейзажами назвать, конечно, было нельзя. От остановки до остановки тянулись вдоль слабо освещенной улицы занесенные снегом чуть ли не до крыш деревенские избы. Уже проехали пять остановок, а избы все не кончались.

      «Ничего себе пригород, – подумал Алексей, – каков же будет город?»

      На шестой остановке кондукторша обратилась к нему: «Вам выходить. Комсомольский проспект».

      Барсуков вышел и оказался на широкой, ярко освещенной улице. По обе стороны стояли красивые дома в сталинском стиле. Посреди улицы тянулся великолепный бульвар. Он был весь оснеженный и заиндевевший. Уже рассветало. По проспекту спешил на работу трудовой люд.

      Барсукову нужно было добраться до Пермского высшего командно-инженерного училища (ПВКИУ), которое совсем недавно приступило к подготовке инженеров-ракетчиков. Училище оказалось совсем рядом, через две улицы и занимало целый квартал. Алексей прошел внутрь через главный вход и представился дежурному по училищу.

      Так начался новый виток в его жизни. Виток совершенно неожиданный и ничем не оправданный. Это он думал, что виток не оправданный. Начальство же думала по-другому.

      В ракетных войска ощутилась острая нехватка инженеров. А на флоте их было много. Тут-то и решили умные головушки перевести часть флотских инженеров в ракетные войска. Барсукова перевели преподавателем в Пермское высшее командно-инженерное училище, которое готовило инженеров-ракетчиков. Вот он и считал этот шаг