Черный монастырь. Книга третья: Аустраберта. Микаэл Ханьян

на себя руководство всей жизнью обители. Прежде чем сообщить братьям о своем решении, настоятель долго беседовал со мной наедине. Оказалось, что мы одинаково смотрим на положение дел в монастыре. Ажиль глубоко переживает из-за того, что наше бенедиктинское братство постепенно превратилось в собрание мирян, даже не скрывающих своих мирских привычек и предпочтений. Не в силах отказать глубоко уважаемому и любимому мною человеку, я согласился взять на себя эту новую и трудную заботу. Мое посвящение в должность состоялось в присутствии всех братьев. Я был облачен в широкий плащ с капюшоном, то есть выглядел «как епископ». А братья действительно стояли полукругом, склонив головы.

      Однако я не предполагал, что эта новая роль ока жется не просто трудной, но невозможной. Первым делом я обязал братьев ежедневно читать наш Устав и молиться о том, чтобы его дух пропитал душу. Однако вместо этого монахи и послушники разбрелись по кельям, чтобы предаваться в уединении всё тем же мирским страстям – разве что прежде они делали это открыто, а теперь скрытно. Напрасно я приглашал к себе каждого из братьев для душеспасительной беседы. Меня выслушивали, и некоторые начинали божиться и каяться, но ничего, ровным счетом ничего не менялось. Что толку с того, что монах знает наизусть все принципы Братства, если ни один из этих принципов не подвигает его на более духовную жизнь?

      И вот теперь мы существуем как будто в разных мирах. Меня терпят, но меня не любят. Это самое горькое, что может быть.

      Пишите о себе, о своих видениях, о радостях и печалях своей жизни. Пишите, не заботясь о слоге или изысканности стиля. Меня долго этому учили, однако я не вижу, чтобы эти умения хотя бы как-то помогали тому делу, которому я посвятил себя по велению сердца.

      Да хранит Вас Господь!

      Филиберт

      Год 651, май

      Мой господин!

      Я увидела Вас с посохом в руках. Вы улыбались. Вы спускались с зеленого холма. Мне кажется, что Вас ждет путешествие. Быть может, Вы уже в пути. Я чувствую, что Ваша жизнь переменится к лучшему.

      У меня не очень хорошо получаются разговоры. Настоятельница часто приглашает меня к себе. Она говорит со мной о разных вещах. Она ждет, чтобы я отвечала гладко и красиво. Но я лишь выдавливаю слова. Я много раз перечитываю Ваши письма и представляю себе, что они мои. И тогда на какое-то время мне становится легче говорить.

      Матушка опять меня навещала. Отец слег, но никого к себе не подпускает. Мама беспокоится и говорит, что его кожа стала совсем желтой. Я тоже иногда его вижу, но плохо. Вокруг его головы серый туман. Однажды я мысленно прикоснулась к этому туману, и мне стало страшно. Я сильно плакала, и настоятельница поила меня настоем. Отец винит себя: он всё время повторяет, что испортил мне жизнь. Если бы он согласился приехать сюда, я бы его утешила.

      Третьего дня я собирала в лесу грибы и нашла вол чонка, совсем маленького. Рядом было много крови, он тыкался в нее носом и лизал. Он всё время скулил, а лапы дрожали. Я взяла его за холку, и он затих. Я отнесла его в сенной