Всегда в цене (сборник). Борис Антонович Руденко

Славич вновь, как всегда рано или поздно случалось, внезапно почувствовал, что устал. Опустошающее равнодушие навалилось на него разом, будто жаркий пуховый матрац, и с этого момента он с огромным трудом имитировал участие в беседе и мечтал лишь о том, чтобы Кошелев наконец допил свою водку и поскорее убрался.

      – Я когда вспоминаю тот случай… – начал Кошелев, и Славич, немедленно догадавшись, о чем он собирается говорить, поспешно вскинул руку.

      – Не надо!

      – Чего не надо? – ожесточенно воскликнул Кошелев. – На твоем месте любой мог… Ну скажи, кто мог догадаться, что там его баба! Это же… Это!..

      Не подыскав подходящих слов, Кошелев крепко ругнулся и взмахнул в воздухе растопыренной пятерней.

      – Кончай, Петр, все это мы уже проехали, – устало сказал Славич.

      – Тебя выгнали, а кто остался?.. – тянул свое Кошелев.

      – Меня не выгнали. Я на пенсии по выслуге лет.

      – Да ладно тебе, – Кошелев снова налил и тут же, задрав подбородок, выплеснул водку единым движением себе в горло. – И водку перестал пить…

      Некоторое время они сидели, погруженные каждый в свои мысли.

      – Я вот даже иногда боюсь, – пробормотал Кошелев, – придешь к тебе, а ты уже это…

      – Да брось ты, – отмахнулся Славич. – Не застрелюсь, не бойся. Ты меня совсем уж за дурака держишь. Нормально я живу, Кошелев. Нормально. Сам разве не видишь – чисто, прибрано. Бутылок пустых нет. Так ведь?

      – Так, – согласился Кошелев, подозрительно зыркнул на Славича и снова выпил.

      Они говорили еще несколько минут о несущественном. Затем Кошелев поднялся.

      – Я пойду.

      Славич тоже поспешно вскочил, сделал попытку выразить сожаление скорым уходом – получилось не очень похоже, но Кошелев не обратил внимания.

      – Ты заходи, – только и сказал Славич.

      – Насчет охраны решай, не тяни. Свято место пусто не бывает, сам знаешь.

      – Обязательно, – с готовностью кивнул Славич. – Только немного попозже. Мне тут с делами своими нужно немного разобраться.

      Кошелев взглянул на него с сожалением и грустью.

      – Вижу я, какие у тебя дела. Кончай, Игорь, думать об этом. Башку сломаешь, точно тебе говорю!..

      Славич закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Глянул на бутылку с остатками водки, после короткого раздумья налил полную рюмку, медленно поднес ко рту, но пить не стал, осторожно отнес на кухню и вылил в раковину. Славич точно знал, что пить ему сейчас нельзя ни в коем случае.

* * *

      На следующий день погода испортилась. Вместо неба над крышами домов повисла серая муть. Тягучий холодный дождь полился с монотонностью отчета о проделанной работе. Отзываясь на ненастье, заныла сломанная пять лет назад ключица. Славич угрюмо думал, что это первый признак постепенно приближающейся старости: год назад, кажется, еще не болело… Или болело, черт его знает.

      Ключицу ему в двух местах разломал жакан, выпущенный почти в упор совершенно обезумевшим от водки и страха бандитом, которого они после двухдневной