Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Сергей Солоух

сарказм, это «армейский слуга» (vojenský sluha), как в этом фрагменте:

      Třetího dne přišel vojenský sluha od nadporučíka Helmicha.

      В прямой речи солдат и офицеров в зависимости от ситуации и национальной принадлежности говорящих используется три разных немецких деривата – несколько пренебрежительное, но ходовое pucflek (Putzfleck), как, например, парой абзацев ниже:

      «Poslušně hlásím», odpověděl Švejk, přidržuje polního kuráta opěk ke stěně, «že jsem váš pucflek, pane feldkurát».

      С. 136

      – Осмелюсь доложить, господин фельдкурат, – ответил Швейк, снова прислоняя фельдкурата к стене, – я ваш денщик.

      Также регулярно встречается эмоционально совершенно нейтральное burš (Bursch), как в гл. 9, с. 106 во время разговора Отто Каца с аудитором Бернисом.

      «Já potřebuji burše», řekl polní kurát,

      Мне нужен денщик, – сказал фельдкурат.

      И уже оскорбительное fajfka (Pfeife), как правило, в авторском тексте или прямой речи чехов, см. ч. 1, гл. 13, с. 184.

      «Taková fajfka chce něco vyhrát», ozval se z kouta desátník.

      – Такой денщик-холуй выиграет! – отозвался из угла отделенный.

      У ПГБ, как водится, из всех вариантов выбирается самый нормативный из длинного ряда возможных синонимов.

      Любопытно, что современный американский переводчик «Швейка» Зденек Седлон (Zdeněk «Zenny» Sadlon) заменяет стандартное batman на гашековский дериват, тут же поясняя эквивалентом – spotshine.

      «I dutifully report», answered Švejk, holding him up against the wall, «that I’m your putzfleck, your spotshine, Field Chaplain, Sir».

      На мой взгляд, самое верное решение наравне с введением специфического слова через комментарий. И не только в отношении пуцфлека, но и многого прочего от ajnclík (комм., ч. 1, гл. 1, с. 31) до hospoda (комм., ч. 1, гл. 6, с. 71). Вот еще один пример того, как Седлон при переводе вводит особенное слово оригинала с немедленным пояснением на понятном читателю языке: ajnclík – solitary (в ПГБ 1963 ч. 1, гл. 9, с. 122).

      Next to the 16 was ajnclík: solitary, a gloomy hole.

      Для сравнения ПГБ:

      Возле шестнадцатой находилась одиночка, жуткая дыра,

      И оригинал:

      Vedle «šestnáctky» byl «ajnclík», ponurá díra.

      В любом случае, нельзя не согласиться со Зденкой Выходиловой (ZV 2008), вполне справедливо заключающей, что художественную выразительность романа существенно обеднило и лишило многих красок нежелание ПГБ передавать при переводе дериваты и иноязычные включения во всей их смысловой полноте и стилистическом разнообразии.

      См. также комм., ч. 1, гл. 14, с. 200.

      С. 137

      Только к «Шугам» я не пойду, я там остался должен.

      В оригинале: ale k Šuhům nepůjdu, tam jsem dlužen. «Шуги» («U Šuhů») – вовсе не «ресторан в Праге», как пишет ПГБ в своем комментарии (с. 433) – это натуральный бордель. И с этим не поспоришь, так как именно в разделе домов терпимости (nevěstince) находим в адресной книге Праги 1913 года заведение Яна Шуги (HL 1998).

      Schuha Jan, I.-722. Benediktská 9.

      Там же находим и бордель с улицы На Бойишты. Хозяин Антон Носек.

      Nosek Ant., II.-463, Na Bojišti 10.

      См. комм. о возможном доноре имени пани Мюллерова, ч. 1, гл. 1, с. 25.

      Кроме того, здесь уместно вспомнить еще об одной претензии критиков к Гашеку. Помимо присутствия русизмов, автора «Швейка» обвиняли еще и в том, что он просто не помнит после пяти лет в России, как правильно пишутся слова и