Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы. Валерия Чернованова

не поздно повернуть обратно… Ногти впивались в ладони, оставляя на коже глубокие борозды, но боли я не ощущала. Не чувствовала ничего, кроме навязчивого желания во всем сознаться.

      Я его люблю? Люблю. Хочу ему врать? Не хочу.

      Не могу.

      И не буду!

      Не стану больше идти на поводу у чертовой колдуньи!

      Отбросив сомнения, ускорила шаг, спеша скорее добраться до покоев тальдена. Не знаю, как обойду стражу. Не знаю, как к нему попаду.

      Главное, сегодня… Сейчас! Я все ему расскажу!

* * *

      Пленник не сдавался. Бесцветным голосом, словно заведенный, твердил об одном и том же: алиана сама его спровоцировала. Сама дала повод считать, что он ей интересен. Ни угрозы пыток, ни обещание скорой казни не изменили его признаний.

      Вглядываясь в искаженные мукой черты лица узника, в его странно горящие в темноте глаза, Скальде не мог понять: то ли Крейн совсем не боится смерти, а потому продолжает врать. То ли перед ним сумасшедший, живущий в мире собственных извращенных фантазий.

      В которых Фьярра могла его желать.

      Впрочем, в безумие герцога тальден не верил. Не верил он и во внезапно вспыхнувшее чувство к эсселин Сольвер. Такие люди, как Крейн, – скользкие, хитрые, расчетливые – никогда не пойдут на поводу у эмоций. Им чужды любые страсти, кроме единственной – жажды поживы и власти.

      Все то время, пока находился в подземелье, у решетки, отгородившей его от сырой, затхлой клетки – временного пристанища пленника, – Скальде боролся с искушением превратить того в ледяное крошево. Или просто, не прибегая к магии, разорвать подонка в клочья.

      Зверь, с рождения живущий в тальдене, рвался наружу. Не просил – требовал дать ему волю. Чтобы самому расправиться с ублюдком, причинившим боль хрупкой, беззащитной девочке. Которую по праву считал своей.

      Неимоверным усилием удалось обуздать гнев, унять бешеное биение сердца, разгонявшее по телу кровь. Смертоносным ядом жгла она вены. Наверное, оттого мутился рассудок и ледяная мгла застилала взор.

      Поддайся тальден сиюминутной слабости, уступи отчаянному реву зверя, и разнес бы к таграм все подземелье. Тогда погиб бы не только пленник – пострадали бы маги, явившиеся допрашивать Крейна.

      Дракон затих, только когда на него перестали давить каменные своды подземелья. Скальде ушел от греха подальше, прежде наказав своим людям разговорить узника во что бы то ни стало. Вытянуть из него правду.

      Тальден не сомневался: герцог – всего лишь пешка в руках Хентебесира. Оставалось выяснить, какую игру затеял князь, зачем пытался выставить Фьярру распутницей. Может, тогда у старейшин наконец откроются глаза. Глупцы продолжали благоволить Игрэйту и считали его вполне приемлемой альтернативой теперешнему правителю.

      Беспокойные видения вспышками молний вспарывали туман, клубившийся в сознании: алиана в разодранном платье. Напуганная, дрожащая, с кровоподтеком на лице – следом пощечины. Один на один с животным. С этим темнодольским отродьем.

      Его не было рядом, когда она так в нем