Небесный почтальон Федя Булкин. Александра Николаенко

ты порисуй пока, Федя, а там, бог даст, прояснится, погулять пойдем.

      – Ладно уж, порисую.

      Только не очень что-то у меня рисовать выходит, хотя и стараюсь я. Посмотрела бабушка рисунок мой и спрашивает: лошадка, что ли?

      Ну какая лошадка, какая лошадка?! Разве у лошадок усы такие бывают? И хвост у лошадей всегда веником… Просто бабушка старенькая, ей глаза за стеклами велики. Ей сквозь стекла эти толстенные усов не видно. Каждый рисунок подписывать мне приходится, чтобы понятней.

      ПУНЯ!

      С подписями только бабушка, кто тут кто, узнает. Ничего, говорит, Феденька, сам Господь, когда маленький был, рисовать не очень умел…

      Плохо сперва получалось у него. Вместо коров с лошадками – динозавры всякие хищные, не очень красивые…

      Ничего себе «не очень» – страшенные! Видал я их, когда с папой в музей палеонтологический ходили. Драконы сущие! Я такому драконищу на один укус. Даже папе с таким бы не справиться…

      Правду говорит бабушка. Совсем Бог вначале рисовать не умел. Каля-маля одни.

      Трацетопсы да ихтиандоры…

      – Федь, ты где?

      – Где, где… под столом сижу, спрятался…

      – От кого это, Федя, спрятался?

      – От кого, от кого… от Бога.

      – Что же ты натворил, что от Бога прятки?

      – Камнем кинулся…

      – В кого это кинулся?

      – В кого, в кого?.. Ну, в него…

      – Докинул?

      – Докинул…

      Полетел камень! Высоко полетел, прям сюда отрикошило рикошетом…

      – Вылезай из-под стола-то, кидок, холодненьким приложу. Ох ты, шишка какая…

      Еще бы! Не просто так-то кидал, не дурак же я. Далеко Бог засел. До окна школьного можно камень кулаком докинуть, а до неба докинуть – тут нужна конструкция целая.

      Долго мастерил я эту конструкцию. «Богомет» называется. Поставил доску на три кирпича, на один конец снаряд-камень, до солнца лететь, где окно его. Бабушка «око» говорит небесное, но я думаю, окно это все-таки, просто как на корабле оно, круглое. Днем, если надоест Богу за мной подглядывать, занавеской дождливой день задвинет, а ночью – как вторые занавески у нас с бабушкой, поплотнее. На занавеске звезды. Окно это, точно вам говорю!

      Положил я снаряд, вниз доска, как весы, опустилась. Тут и я! Да как прыгну на другой конец, камень высоко взлетел, вот сюда приземлился, где бабушка теперь холодную лапу куриную держать приложила.

      – Много, Федь, людей в Бога камнями кидались, ни один не докинул. Бумеранги одни…

      Знаю я, что такое бумеранг этот. Как тарелка пластмассовая летучая. Если правильно кидать научиться, в руки обратно прилететь должна. Но тарелка – это тарелка. А тут камнем по голове! Целый рог вырос, так разве можно?!

      – Вот и слово плохое скажешь, Федь, и оно за тобой погонится. Дело плохое сделаешь – в левом кармане окажется. Посмотри-ка, что у тебя в левом кармане?

      – А который левый мой карман, бабушка?

      – С той руки карман левый у тебя, Федь, какой пол не метешь, посуду не моешь, ведра не выбросишь. С той руки, Федь, какая зубы не чистит.

      – Я обеими руками вообще-то, бабушка, сегодня зубы не чистил…

      В