Аввакум. Владислав Бахревский

престол только для коренных жителей страны. В течение десяти лет Молдавия освобождалась от дани. Турки и татары подлежали изгнанию, от господаря же требовалось выступать с войском против турок и татар во время царских походов против оных.

      Об одном вздыхал Алексей Михайлович:

      – Далеко Молдавия! Пока войско дойдет до ее земель, турки да татары три раза ее сожгут.

      Глава третья

1

      Никон, возвращаясь из хождения по монастырям и уже зная о скором отпуске Антиохийского патриарха, устроил в его честь пир и ради потехи пригласил на этот пир северных людей. То были ненцы, пришедшие в Москву, чтобы участвовать в государевом походе на его недругов.

      С ног до головы в шкурах, на поясах ножи, за спинами луки, низкорослы, широки, ходят перекатываясь. Никон приметил, как его заморские гости прячут глаза, боясь лишний раз поглядеть на непривычные лица северян. Про себя посмеивался: «Жидковаты на расправу!»

      Шепнул своему патриаршему боярину князю Дмитрию Мещерскому:

      – А ну-ка, вели принести сырой рыбы.

      Вышел из-за стола, стал спрашивать у ненцев об их житье-бытье.

      Все гости тоже покинули свои столы и расположились вокруг Никона. Московский патриарх взял у одного воина лук, потянул за тетиву – зазвенела как струна.

      – Из чего это сделано?

      – Из жил, батюшка! – ответил ненец.

      – Из чьих жил-то?

      – Всякий жила хорошо! Олень, тюлень, большой рыба.

      – Человечьи-то жилы хоть не берете?

      – Берем, батюшка! Хороший жила! – радостно закивал головой ненец.

      Никон подержал в руках кинжал, полюбовался резной рукоятью.

      – Рыбья кость, – объяснил ненец. – Моя рыбу кушай.

      – А где ж вы варите рыбу? Печей-то у вас нет.

      – Зачем варить? – изумился ненец. – Ненец сырой рыба кушай.

      – А чем еще питаетесь?

      – Зверь кушай, птица кушай.

      – А человека съедите?

      – И человека кушай!

      Ненец пошутил, но он был так искренен, так прост, что у архидиакона Павла засосало под ложечкой.

      Никон поднял голову и оглядел своих гостей. У Павла предательски задрожали ресницы, и Никон тотчас подошел к нему и стал легонько подталкивать к ненцам:

      – Съешьте этого!

      Все смеялись, и ненцы смеялись, и Павел улыбнулся, но пот бисером выступил на его смуглом лице.

      Никон оставил антиохийца в покое и шагнул к громадному, тучному архидиакону сербскому:

      – Вот этот потолще будет, повкуснее.

      Ненцы подскочили к бедняге со всех сторон, тот стал упираться, попробовал стряхнуть с себя людоедов – не тут-то было: одежды затрещали, лопнули, куча мала повалилась на пол, архидиакон заорал дурным голосом, и князь Мещерский тотчас спас его и сказал ненцам:

      – Вот вам сырая рыба. Ешьте!

      Рыбу принесли на огромных подносах и поставили на пол. Ненцы уселись на полу, достали ножи и, отрезая от рыбин полоски, принялись за трапезу.

      Никон