Мистические истории доктора Краузе. Сборник №2. Инесса Рафаиловна Давыдова

Алексей стоял на своем: ничего такого, что заслуживало бы его внимания, нет. Подытоживая поиски, Эрих спросил:

      – Не хочешь пройти несколько сеансов? Это бы внесло ясность.

      – Для успешного погружения в гипноз нужно хотеть быть загипнотизированным, я же не хочу. Мало того… я в это не верю. Нет, в регрессию как таковую я верю, но в рамках прижизненных воспоминаний. Их можно проверить и проанализировать, но прошлые жизни… – Алексей скривился, – не могу сказать, что это шарлатанство в чистом виде, но вопросов очень много.

      – А как же десять лет моего опыта?

      Мартынов тяжело вздохнул и бросил на Краузе извинительный взгляд.

      – Эрих…

      – Я тебя понял! – гипнолог вскочил и заходил по кабинету.

      – Нет, дружище, дай мне высказаться, мы же за этим здесь собрались. Речь идет о моем здоровье.

      Эрих вернулся в кресло, нахмурился и скрестил руки на груди.

      – На мой взгляд, у тех, кто успешно проходит гипнотерапию отлично развиты связи между левым дорсолатеральным отделом префронтальной коры и зонами, отвечающими за обработку информации.

      – А у тебя эти зоны не коммутируют?! – съязвил Краузе.

      – Мой мозг, – Алексей постучал по голове, – единственный инструмент, которым я зарабатываю на жизнь. Что будет, если после регрессии у меня появятся ложные воспоминания? Что будет, если я не справлюсь с пережитыми воспоминаниями и впаду в депрессию?

      – Для этого есть я, твой проводник и наблюдатель за ходом сеанса.

      – Ты не всесилен. Ты сам говорил, что все пациенты разные и есть риск, что в какой-то момент все выйдет из-под контроля. Взять хотя бы Максима…

      – Он в порядке, – Эрих стукнул кулаком по подлокотнику кресла, прерывая на этом полемику, – его просто не пустили во временной туннель.

      Диспут с коллегой мог затянуться, а Краузе этого не хотелось, за годы профессиональных споров было столько жарких обсуждений, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Поэтому Эрих ткнул своего сокурсника в плечо и напрямую спросил:

      – Неужели тебе не интересно, был ли ты убийцей на самом деле или нет?.. Даже по неосторожности.

      Пастырем Мартынова в институте прозвали за правильность поступков и верность идеалам. Он мог заметить, как кто-то швырнул окурок мимо урны, и сделать замечание, а если натыкался на грубияна, то так отчитывал, что тот возвращался пристыженным, поднимал с тротуара предмет спора и выбрасывал точно в урну. Сейчас такую ситуацию представить сложно, но тогда, в конце восьмидесятых, это было реальностью, по которой Эрих в последнее время часто ностальгировал.

      – Где ты сейчас принимаешь?

      – Здесь, – Эрих показал на кушетку.

      – Один? – удивился сокурсник.

      – А тебе кто нужен? Анисимова?

      – Нет! – рассмеялся Алексей. – Честно говоря, я хотел тебя попросить не говорить ей об этом деле… и так все сложно…

      – Даю честное слово!

      Алексей нервно разминал пальцы и с нетерпением посматривал на дверь, и Эрих понял, что друг прямо сейчас к сеансу