Остров живого золота. Анатолий Полянский

наступила зловещая тишина. Стали отчетливо слышны удары весел о воду.

      Резиновое дно шаркнуло по камню. Лодка вздрогнула и пошла впритирку к гранитной набережной, то и дело цепляясь бортом.

      – А, черт! Сплошь стена! – выругался Ладов, тщетно пытаясь удержать крутившуюся лодку.

      Наконец ему удалось ухватиться за какой-то выступ.

      – Сейчас закреплюсь, командир! Тут воронка и штырь торчит.

      И снова – приглушенный голос Ладова:

      – Шибай, двигай вперед. Подсажу. Сверху нам канат скинешь.

      Разведчики осторожно выбрались на берег и залегли у дороги, проходившей вдоль набережной. Бегичев, пытаясь сориентироваться, оглядел окрестности. Обнаружил неподалеку группу растерзанных при обстреле деревьев – значит, высадились правильно. Парк, от которого остались одни воспоминания, был превращен в пустырь, перепаханный бомбами, и полностью простреливался с нашей стороны. Поэтому гитлеровцы перенесли свои позиции несколько дальше – в развалины, под прикрытие бетонных бункеров.

      Над пустырем лениво, словно для острастки, взлетали ракеты. Со стороны немецких окопов изредка постреливали, но тоже будто нехотя. Это свидетельствовало о том, что переправа разведчиков осталась незамеченной.

      Группа солдат торопливо ползла между пнями, замирая в воронках всякий раз, когда берег освещался. Близилось утро, становилось прохладно. Времени оставалось в обрез. Вдруг Ладов замер. Бегичев, двигающийся следом, наткнулся на него и понял: опасность близка. Сержант нащупал плечо командира, слегка сжал и, приподнявшись, шепнул в самое ухо:

      – Часовой! Рядом! Я попробую…

      Ладов исчез в темноте. Послышался короткий всхлип, и все стихло. Прошла минута, другая. Разведчики лежали, напряженно прислушиваясь, готовые вскочить и броситься вперед.

      Вновь появился Ладов.

      – Путь свободен, командир, – доложил он. – Впереди блиндаж.

      Оставив Перепечу с двумя бойцами для прикрытия, Бегичев с группой захвата двинулся по извилистой траншее, опоясывающей парк. Внезапно они оказались у входа в блиндаж. В уличных боях немцы так же, как и наши, выносили свои командно-наблюдательные пункты поближе к переднему краю. Поэтому язык мог оказаться в любом блиндаже.

      – Дальше, пожалуй, без шума не обойтись, – шепнул Ладов. – В кубрике этом народишку, видать, густо.

      Вдруг дверь открылась, и на пороге блиндажа выросла фигура. Разведчики отпрянули. Но немец, громко зевнув, пригнулся в траншее и, чиркнув зажигалкой, спокойно прикурил. Огонек выхватил из темноты витой серебряный погон на плече.

      Бегичев толкнул Ладова в бок: офицер – надо брать! Сержант рванулся вперед, младший лейтенант за ним. Но прежде чем немцу заткнули рот, он успел закричать. Скрываться дальше не имело смысла. Бегичев выхватил гранату и швырнул ее в открытую дверь блиндажа.

      – Готово! – крикнул Ладов, скрутивший яростно сопротивляющегося немца.

      – Хватай его – и отходим! – распорядился Бегичев.

      Разведчики