Химия смерти. Саймон Бекетт

виднелись мокрые рвотные потеки, о которых он вряд ли даже догадывался. Без лишних слов я протянул ему бутылку с водой. Он благодарно ее принял.

      Пожилой констебль старательно прятал глаза.

      – Чертова рация… сигнала не добьешься… – пробурчал он, проходя мимо меня к машине. Ему явно хотелось вернуть себе тот прежний, грубоватый тон, да получалось неважно.

      – Значит, все-таки не олень? – спросил я.

      Мрачный взгляд в ответ.

      – Думаю, вы можете быть свободны.

      Констебль дождался, когда я сяду в «лендровер», и лишь затем стал что-то говорить по рации. Когда я отъезжал, он все еще докладывал. Молодой полицейский разглядывал носы своих ботинок, держа бутылку в безвольно повисшей руке.

      Я возвращался в клинику. В голове, словно мухи, роились мысли, но я как бы отгородился от них. Силой воли я не давал мыслям вырваться из-под ментальной проволочной сетки, и они нашептывали что-то прямо в подсознание. Впереди появился съезд к поселку и моему кабинету. Рука потянулась к выключателю поворота и там остановилась. Даже не думая, я принял решение, эхо которого будет звучать еще несколько месяцев. То самое решение, что изменит как мою жизнь, так и чужую.

      Я поехал прямо. Курсом на ферму Салли Палмер.

      Глава 3

      С одного края фермы росли деревья, другими она выходила на болото. «Лендровер» вздымал клубы пыли, пока я трясся по изрытой шинами дороге, ведшей к дому Салли. Припарковавшись на разбитой брусчатке (все, что осталось от мощеного дворика), я вышел. Высокий сарай, собранный из рифленых металлических листов, казалось, дрожал в струях раскаленного воздуха. Сам же жилой дом ослепительно ярко сиял, хотя белила, которыми он был выкрашен, начали постепенно лупиться и сереть. Ярко-зеленые ящики с цветами, подвешенные по обеим сторонам входной двери, являли собой единственное живое пятно в этом блеклом мире.

      Обычно, когда Салли дома, не успеешь постучаться, как тебя встречает лаем ее шотландская овчарка Бесс. Только не сегодня. За окнами ни единого признака жизни, хотя это еще ничего не значит. Я постучал в дверь. В эту минуту причина моего появления выглядела весьма глупо. В ожидании ответа я смотрел вдаль, пытаясь придумать, что же сказать, если Салли откроет. Наверное, сказать можно было бы и правду, однако тогда я стану выглядеть столь же нелепо, как и Линда Йейтс. А еще Салли может все превратно понять, приняв мой визит совсем не за проявление той подспудной тревоги, которую я никак не мог объяснить.

      У нас с Салли был не то чтобы роман, но все равно нечто большее, нежели простое шапочное знакомство. Одно время мы частенько виделись. Ничего удивительного тут нет, у нас, чужаков, приехавших в деревню из Лондона, существовала общая точка соприкосновения: прошлая, городская жизнь. К тому же Салли была моих лет и обладала общительным характером, позволявшим легко находить друзей. И еще она обладала привлекательной внешностью, кстати. Мне нравилось порой сходить с ней в паб, скоротать вечерок.

      Правда, не более того. Как только я почувствовал, что Салли может захотеться большего,