Свора девчонок. Кирстен Фукс

автоматом по продаже билетов? Или пасхальным кроликом?

      – Если хочешь знать – нет. Я продавала свое тело. – Рика медленно кивнула. – Зубным фетишистам.

      Мы засмеялись. Легко и свободно – беззаботно. Иветта тоже засмеялась.

      Кстати, она тоже была за то, чтобы остаться. Она сказала, что для начала Инкен должна вернуться и объяснить, что все это значит. Звучало очень по-взрослому. Так тупо! В смысле, у взрослых. Они постоянно ноют про выходные, а сами, когда наступают выходные, намывают сортир снаружи.

      Когда мы стали голосовать, моя рука поднялась за то, чтобы остаться.

      – Почему? – спросила я свою руку, потому что голова моя этого точно не знала. Обнаружилось восемь причин:

      желание получить обратно свои вещи (там ведь папина спортивная куртка!);

      желание подружиться с Рикой;

      желание выяснить, кто эти сатанисты-кроликодавы (выяснить, это прыщавые двенадцатилетки или прыщавые как минимум пятнадцатилетки);

      желание разузнать про Девочку с Ножом;

      желание впечатлить Бею (а может, даже подружиться с ней);

      нежелание ехать к бабушке (и куда бы то ни было еще);

      желание знать (все!);

      ЖЕЛАНИЕ!

      Желание так и распирало! Оно рвалось наружу, как позыв к чиху. Наверное, в этот момент высвободился какой-то кусочек моего пубертата. Желание-нежелание. Что-то в этом духе.

      За то, чтобы поехать домой, была только одна девочка. Красавица. Принцесса с каштановыми волосами, пухленькая, с круглыми красными щеками. Звали ее Аннушка. Она сказала, что родители у нее уехали и всем надо просто поехать к ней. Еды там достаточно. Это уж точно будет лучше, чем здесь. Она из области Рудных гор, а там вообще красиво.

      Все это звучало очень разумно, но я все равно была против. Может, именно потому, что она казалась такой взрослой и говорила так мягко и умно. И потому, что у меня как раз прорвалось подростковое желание-нежелание.

      Пять голосов за то, чтобы остаться, один – против. Кого-то не хватало. Я сразу поняла, что нет Беи, но ничего не сказала. Сейчас у меня рядом был кое-кто, кому надо было всего лишь намекнуть на то, чего я сама говорить не хотела. Я тихо сказала Рике, что нет Беи.

      – Табеи нет! – объявила Рика.

      Пока мы дискутировали, Бея незаметно скрылась в лесу. А пока мы обсуждали, почему люди здесь исчезают один за другим, Бея появилась снова. Она неожиданно возникла рядом: на плече – палка, на конце которой висит завязанный в узелок плед со Смекалочкой. Ну прямо сын мельника, которого послали в большой мир с узелком за спиной. Там у нее оказались малина, немного древесных грибов, крапива, одуванчики и прочие растения.

      По-моему, Бея была круче некуда. Она, наверное, единственная из нас не постеснялась бы поздороваться с Чаком Норрисом.

      – Это опята, от них может быть в животе нехорошо, – сказала Девочка с Ножом.

      – Я знаю, – ответила Бея. – Я собираюсь их сварить, Фрайгунда.

      – Фрайгунда? – переспросила Рика. – Серьезно? Без шуток?

      Фрайгунда кивнула.

      Откуда