ЧОПнутые. Фил Ахмад

возраста, дело это не было предано огласке. Сам же виновник был тихо уволен и с позором изгнан из Центра на все четыре стороны с настоятельным требованием к охране: даже близко не подпускать экс-Кухмистера к Центру, а тем более к обворованной им кухне.

      Поистине, надо было обладать фантастическим кулинарным воображением и грандиозным поварским талантом для того, чтобы из минимума оставшихся после столь омерзительных манипуляций Главного Кухмистера элементарных пищевых ингредиентов ежедневно создавать множество столь разнообразных блюд, причем еще и годных к употреблению! Например, из обыкновенной или кислой капусты, если, конечно, подойти к процессу творчески, можно в одночасье приготовить и закуску, и первое, и второе. Три в одном! Фантастика! И дерзает вовсю наше кулинарье, и ищет, и вытворяет самозабвенно (а точнее – отнюдь себя не забывая) черт-те-знает-что из просроченной тухлятинки. И пытается же, и получается ведь, и с успехом скармливает все это кулинарное убожество местным постояльцам. А у тех выбор-то невелик: дают халяву – жри, что дают, или оставайся голодным. В общем, слава кормильцам! Слава тем, кто не дает протянуть ноги убогим обитателям образцовой богадельни и ее вечноголодным охранникам! Аминь!

      ХАЛДЕЙ.

      Первым коллегой-охранником, которого я встретил на входе в Центр, был светловолосый дохляк, высоковатый вертлявый мужичок лет 60 с молодящим ежиком на продолговатом черепе и с характерным для бытовых пьяндыг испитым морщинистым лицом со впалыми щеками. Глаза, тускло проглядывающие через стекла очков, висевших на кончике крючкообразного носа, не выражали ничего, кроме поразительно бесцветной пустоты. Когда он говорил, тонкие губы его двигались словно два плоских багровых червя, лениво копошащихся в пространстве между носом и небритым подбородком. Невзирая на очевидное неоконченное среднее образование и приобретенный в результате постоянного и долговременного воздействия алкоголя дефект заикания, свои тирады он произносил исключительно в менторском тоне, не обращая внимания на собеседника и всем своим видом выказывая безграничную уверенность в неоспоримой правоте озвученных мыслей. Для стороннего наблюдательного ума авторитарный тон разговора, замешанный на самодовольном хамстве, немедленно обнаруживал в Халдее натуру дурновоспитанную и крайне ограниченную, что вполне соответствовало его одиозной фамилии – Анусов. Общение Халдея сводилось преимущественно к навязчиво-раздажительному примитивному монологу, весьма схожему с песней одинокого киргиза в бескрайней степи: «что вижу – о том пою!». Ключевым словом в лексиконе Халдея было лаконичное, универсально-абстрактное выражение – PIZдец. Этим знаковым понятием Халдей наполнял множество возникающих у него эмоционально-чувственных всплесков и оценочных реакций. Иногда речь его разбавлялась