Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля. Александр Нечволодов

      Оно показывает нам, от каких смелых, мудрых и благородных людей мы происходим, какие великие труды были положены ими на создание нашей Родины и как обильно орошена их кровью каждая пядь Русской земли.

      Вместе с тем изучение это показывает нам и путь, по которому мы должны идти, чтобы исполнить священную обязанность перед потомством: сохранить для него в полной неприкосновенности святое наследие наших предков – Русскую землю.

      В том же 1909 году написанная мною книга удостоилась самого милостивого внимания со стороны государя императора и его величеству благоугодно было выразить мне свою волю, чтобы я продолжал начатый мною труд.

      24 мая 1911 года я получил всемилостивейшее разрешение представить государю в Царском Селе вторую часть «Сказаний о Русской земле», причем работе моей было вновь оказано несколько самых незабвенных для меня знаков монаршего внимания.

      1 декабря 1911 года, в Ливадии, государь император несказанно осчастливил меня словами, что он читает вслух мою книгу ее величеству.

      При своей работе я руководствовался всеми доступными мне первоисточниками, а также и трудами наших знаменитых историков и ученых: H.М. Карамзина, С.М. Соловьева, И.Е. Забелина, В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, А.А. Шахматова, Н.П. Кондакова, А.И. Соболевского, Н.П. Лихачева и др. Подробное указание печатных произведений и рукописей, коими я пользовался и из которых делал более или менее значительные заимствования, приведено в конце каждой части.

      Вместе с тем я по мере сил стремился осуществить заветы И.Е. Забелина, выраженные им в следующих словах:

      «Всем известно, что древние, в особенности греки и римляне, умели воспитывать героев. Это уменье заключалось лишь в том, что они умели изображать в своей истории лучших передовых своих деятелей не только в исторической, но и в поэтической правде. Они умели ценить заслуги героев, умели различать золотую правду и истину этих заслуг от житейской лжи и грязи, в которой каждый человек необходимо проживает и всегда больше или меньше ею марается. Они умели отличать в этих заслугах не только реальную и, так сказать, полезную их сущность, но и сущность идеальную, то есть историческую идею исполненного дела и подвига, что необходимо и возвышало характер героя до степени идеала.

      Наше русское возделывание истории находится от древних совсем на другом, на противоположном конце. Как известно, мы очень усердно только отрицаем и обличаем нашу историю и о каких-либо характерах – идеалах не смеем и помышлять. Идеального в своей истории мы не допускаем. Какие у нас были идеалы, а тем паче герои! Вся наша история есть темное царство невежества, варварства, суесвятства, рабства и так дальше. Лицемерить нечего: так думает великое большинство образованных русских людей. Ясное дело, что такая история воспитывать героев не может, что на юношеские идеалы она должна действовать угнетательно. Самое лучшее, как юноша может поступить с такою историею, это – совсем не знать, существует ли она. Большинство так и поступает. Но не за то ли самое это большинство русской образованности несет, может быть, очень справедливый укор, что оно не имеет почвы под собою, что не чувствует в себе своего исторического национального сознания, а потому и умственно, и нравственно носится попутными ветрами во всякую сторону.

      Действительно, твердою опорою и неколебимою почвою для национального сознания и самопознания всегда служит национальная история…

      Не обижена Богом в этом отношении и русская история. Есть или должны находиться и в ней добрые общечеловеческие идеи и идеалы, светлые и высоконравственные герои и строители жизни. Нам только надо хорошо помнить правдивое замечание античных писателей, что „та или другая слава и знаменитость народа или человека в истории зависит вовсе не от их славных или бесславных дел, вовсе не от существа исторических подвигов, а в полной мере зависит от искусства и уменья или даже от намерения писателей изображать в славе или уничижать народные дела, как и деяния исторических личностей“».

      Кроме приведенных выше слов И.Е. Забелина, в моих взглядах на русскую историю я во многом находил себе точку опоры, подтверждение и разъяснение в трудах одного из самых великих своею любовью к Родине современных русских людей – Николая Федоровича Федорова. При жизни он был известен многим только как изумительный по добросовестности, трудолюбию и разнообразию знаний скромный служащий при библиотеке Румянцевского музея в Москве, который знал содержание всех решительно книг громадной библиотеки этого музея. Ему было также всегда известно каждое требование всякого посетителя библиотеки на книги, и по этим требованиям он сразу узнавал действительного работника, с любовью относящегося к своему делу. Тогда Николай Федорович заглазно всей душой привязывался к нему и старался быть полезным, чем мог, причем от себя посылал изумленному посетителю еще две-три книги, которых тот совсем не требовал и о существовании которых совершенно не подозревал, а между тем содержание этих неожиданных книг прямо отвечало на поставленную им себе задачу. Когда же случалось, что посетитель, обративший на себя внимание Н.Ф. Федорова, требовал таких книг, коих в Румянцевском музее не было, то он покупал их на свои более чем скудные средства.