Призраки Черного леса. Евгений Шалашов

к конюшне, как распахнулась дверь и оттуда выскочила девушка. Подбежав к Кур дуле, обняла ее.

      – Это господин Артаке, – представила меня кухарка.

      – Здравствуйте, – поприветствовал я девушку. Подумав, поинтересовался: – Вероятно, фрейлейн Йорген?

      – Кэйтрин Йорген, – подтвердила Курдула с легким вздохом.

      – Добрый вечер, господин Артаке, – поздоровалась девица, цедя каждое слово сквозь мелкие зубы.

      Я смотрел на фрейлейн, она – на меня. Кажется, оба остались недовольны. Передо мной была молодая особа, с тонкими губками и близко посаженными глазками. Плоская грудь под старым заштопанным платьем и вылинявший чепец обаяния не добавляли. Полагаю, фрейлейн тоже узрела не рыцаря в сверкающих доспехах, а немолодого, давно не бритого солдата, одетого в потертый кожаный камзол, видавшие виды серые штаны, пришедшего забрать ее дом.

      – Схожу посмотрю, как там конюшня, – зачем-то сообщил я, хотя и не должен был отчитываться ни перед бывшей хозяйкой, ни перед служанкой.

      Оставив женщин на пороге, кивнул гнедому – пошли, мол, инспектировать.

      Ремонтом конюшни мы с Гневко остались довольны. Дыры в стенах заделаны, плотники устанавливали новые ворота, на крыше люди сидят, меняют черепицу. Если так дело пойдет, то и впрямь к вечеру закончат.

      – Здравствуйте, господин Артаке! – подскочил ко мне радостный Томас. Переведя взгляд на Гневко, расплылся в улыбке:

      – Ух ты, какой красавец!

      Мы с гнедым покосились друг на друга и кивнули. Наш человек! Разумеется, Гневко и так знал, что он красавец, но кому ж неприятно, если похвалят?

      – Господин Артаке, а можно его погладить? – поинтересовался конюх.

      «Ты как, не возражаешь?» – посмотрел я на Гневко и, когда тот раздул одну ноздрю, кивнул старику.

      – Ох ты, какой красивый, статный! – ворковал конюх, оглаживая гриву и потирая бока жеребца. Гневко, к моей тайной ревности, просто-таки разомлел от ласки. – Господин Артаке, может, его расседлать? Пусть отдохнет. Устал небось…

      Гневко едва не заржал. Ему приходилось ходить под седлом целыми сутками. Бывало, у меня отваливалась задница, а ему – хоть бы хны. Все-таки боевой был конь, а не парадная кобыла для каких-нибудь праздничных выездов.

      Но расседлать коня я разрешил. Мы никуда не спешили, а мне было нужно посмотреть на Томаса за работой. Не так уж часто я набирал себе слуг.

      Томас довольно ловко для своих лет расстегнул подпругу, снял седло. Провел ладонью по спине:

      – Чистенькая спинка, ни ссадин, ни потертостей. Молодец твой хозяин, бережет он тебя! А тут чего? Шрам! А вот и еще один! И еще… – Повернувшись ко мне, конюх укоризненно спросил: – Как же вы так, господин Артаке?

      Я лишь развел руками. А что тут скажешь? В бою ведь не только мне перепадает, но и коню. И погибают кони значительно чаще, нежели всадники. И мой гнедой – что уж греха таить, жив до сего дня только потому, что его хозяин редко в атаки ходит, а больше командует. Виноват – теперь уже нужно говорить в прошедшем времени.

      Гнедому