Оттенки мёртвого. Роман Кузьма

тем же путём.

      Теперь, выкроив свободную минутку, можно было, сделав щёткой по несколько движений взад-вперёд, торопливо почистить зубы. Едва он покончил с данным занятием, появился отец. В трусах и майке, выставив напоказ свой пивной живот, он неразборчиво пробурчал что-то и единственным нетерпеливым жестом прогнал Дервала на кухню. Подскочив к холодильнику, тот достал бекон и сливочное масло.

      Вскоре их нехитрая трапеза началась. Кушали О’Райаны в полном молчании. Такой порядок стал нормой с тех самых пор, как мать Дервала покинула их. Миссис О’Райан не жила здесь уже более четырёх лет, с тех самых пор, как уехала в Дублин и подала на развод. Отец не любил говорить на эту тему, а Дервал старался не сердить его без нужды, и исчезновение матери стало для него состоявшимся фактом. Как и многое другое, это не подлежало обсуждению.

      Отец довёз его до школы; едва Дервал покинул салон, автомобиль взвизгнул покрышками и умчался в направлении полицейского участка.

      Весь день он пребывал в рассеянном настроении – голова была забита мыслями о предстоящем вечером мероприятии; как назло, учителя поспешили воспользоваться тем, что в книгах именуется «минутной слабостью», и стали вызывали его к доске. Трижды! Дервал схлопотал две оценки «удовлетворительно» и даже один «неуд». Последнее хранило в себе грозное предвестие отцовского гнева, но мальчик, погружённый в грандиозные замыслы, воспринял случившееся с удивившим его самого спокойствием.

      Впрочем, перечень неприятностей, заготовленных ему на день средним учебным заведением, этим не исчерпался. На одной из перемен он столкнулся нос к носу с Бренданом Манганом, учившимся на два класса старше. Четырнадцатилетний Манган превосходил Дервала в силе – и немедленно этим воспользовался, оттолкнув того едва ли не к противоположной стене коридора.

      – Смотри, куда лезешь, О’Райан! – оскалился Манган. Его дружки немедленно загоготали, словно увидели нечто жутко смешное.

      – Не толкайся, дылда! – Дервал сжал руки в кулаки. Манган вновь толкнул его, сам оставаясь на недостижимом расстоянии.

      – Ты ещё слишком мелкий, чтобы со мной спорить. – Лицо Мангана, обрамлённое шапкой тёмных волос, имело правильную, овальную форму – и от этого обладало несомненной красотой; сейчас оно презрительно кривилось. – Вечно вынюхиваешь что-то, как и все вонючие «гарды», а потом доносишь учителям! Вон уже идёт один – наверняка всё было подстроено!

      То было неправдоподобное и совершенно надуманное обвинение. Дервал завертел головой, разыскивая учителя, о котором упомянул Манган. Мимо прошествовал учитель истории, мистер Маккеон – сухой, подтянутый, как всегда, в накрахмаленном воротничке.

      Взоры свидетелей скрестились на О’Райане-младшем. Несмотря на искреннее желание пожаловаться, тот был вынужден промолчать. Крепко сжав зубы, он почувствовал, как краснеет; ногти его впились в ладони, оставив красные борозды.

      Манган снисходительно фыркнул.

      – Ладно, мы ещё вернёмся к этому, маленький доносчик.