гг.[74], и под влиянием выводов В. А. Франкини в 1878 г. Насреддин-шах вторично посетил Европу[75]. Вот как шах рассказывал об этом в 1883 г. начальнику Закаспийской области генерал-лейтенанту А. В. Комарову. «В Европе я присматривался, – сказал он между прочим, – к организации разных армий и принял наконец систему австрийскую[76] для своей пехоты и артиллерии, и русскую, казачью – для конницы. Существующие ныне регулярные части послужат кадрами для постепенного приведения моей армии к должной численности»[77]. В. А. Косоговский сообщал, что «во время второго своего путешествия по Европе в 1878 г…из всех европейских войск ему, его министру иностранных дел, первому министру, более всего понравились: австрийские – пехота, сапёры и артиллерия и русские казаки. По возвращении из Европы шах пожелал переформировать свою пехоту, сапёр… и артиллерию по австрийскому образцу, а кавалерию по образцу русских казаков и заявил о своём желании австрийскому и русскому правительствам с просьбою командировать в Персию соответствующих инструкторов» [78].
Сложно сказать, были ли далеко идущие планы относительно инструкторской деятельности у шаха в 1878 г.[79] Однако в том же году его первый министр заключил соглашение с австро-венгерским правительством о найме для обучения своей пехоты и артиллерии австрийских инструкторов на 3 года[80]. Осенью 1878 г. было достигнуто соглашение с российским правительством о командировании в Иран для обучения кавалерии русских инструкторов. Таким образом, мысль о привлечении российских военных к преобразованиям в шахской армии, высказанная генерал-майором в рапорте от 29 августа 1877 г., послужила своеобразным прологом к созданию в 1879 г. Персидской казачьей бригады – части, представлявшей собой сначала полк, позже развернутый в бригаду, под руководством русских военных инструкторов[81]. Реорганизация части персидской армии была возложена на подполковника ГШ Алексея Ивановича Домонтовича[82].
Интересным представляется вопрос, почему в распоряжение русских была отдана именно кавалерия, которая регулярных подразделений в европейском смысле не имела. На этот счет существует несколько версий. Первую и наиболее распространенную из них изложил в своих воспоминаниях А. И. Домонтович. «Двадцать восемь лет тому назад, – писал он, – Насреддин-шах во время своего второго путешествия в Европу, проездом по Эриванской губернии, всюду был встречаем и сопровождаем частями кавказских казачьих полков, которые по окончании Турецкой войны (русско-турецкой 1877–1878 гг. – О.Г.) были расположены в разных местах этой губернии. Внешний вид этих боевых полков, их красивая обмундировка и блестящее снаряжение привлекли внимание шаха. При дальнейшем же следовании по пути он имел случай убедиться и во внутренних высоких качествах этой кавалерии. Лихая, отчаянной смелости, одиночная езда казаков напоминала ему отчасти вольную не стесняемую никакими регламентами езду персидской конницы.
Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 42–48.
75
Шах ехал через Кавказ и Петербург в апреле-мае 1878 г. 11 [Дневник генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. 1876–1878 / под ред. Л. Г. Захаровой. М.: РОССПЭН, 2009. С. 420] или 12 [Нива. 1878. № 21. С. 380 //Нива: Иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни: Т. 1–49. в 100 т. Репринтное издание 1870–1918 гг. СПб.: Альфарет, 2012–2013. Т. 17: 1878. № 1-26. 484 с.] мая он прибыл в столицу империи Романовых, 13 мая для шаха был устроен парад [Дневник генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. 1876–1878 / под ред. Л. Г. Захаровой. М.: РОССПЭН, 2009. С. 421], а 16 мая через Варшаву отбыл на Берлин с целью посетить Всемирную парижскую выставку [Дневник генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. 1876–1878 / под ред. Л. Г. Захаровой. М.: РОССПЭН, 2009. С. 422; Нива. 1878. № 22. С. 399 // Нива: Иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни: Т. 1–49. в 100 т. Репринтное издание 1870–1918 гг. СПб.: Альфарет, 2012–2013. Т. 17: 1878. № 1-26. 484 с.]. В прессе подчеркивалось, что, как ив 1873 г., Насреддин-шах приехал как друг России, и даже откровенно указывалось на возможность заключения «оборонительного и наступательного договора» между странами [Нива. 1878. № 21. С. 380 // Нива: Иллюстрированный журнал литературы, политики и современной жизни: Т. 1–49. в 100 т. Репринтное издание 1870–1918 гг. СПб.: Альфарет, 2012–2013. Т. 17: 1878. № 1-26. 484 с.]. Однако, следует заметить, что такого ажиотажа, как первая (также совершённая в мае, 10 он прибыл в столицу, а 17 покинул ее [Богданович Е.В. Наср-Эддин шах и его выезд в Россию в 1873 году. СПб.: Типография Майкова, 1873. 28 с.; Дневник генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина. 1873–1875 / под ред. Л. Г. Захаровой. М.: РОССПЭН, 2008. С. 30–31, 33; Наср-Эддин. Пребывание шаха Наср-Эддина в России во время первого путешествия его величества по Европе в 1873 году: (Извлеч. из собств. е. вел. дневника). СПб.: Типография Ю.Н. Эрлих, 1889. 53 с.; Насрэддин, шах персидский // Нива. 1896. № 19. С. 452, 454; Наср-Эддин, шах персидский // Нива. 1873. № 19. С. 293–295]), вторая поездка персидского правителя по России не вызвала – общественное мнение и политики был отвлечены событиями на Балканах и англо-русским конфликтом. Тем не менее следует заметить, что посещение шахом Петербурга и приемы, которые для него и его свиты устраивали при дворе, символизировали, что деятельность дипломатов и военных России в Тегеране по привлечению шаха к России была не напрасной.
76
С 1867 г. Австрийская империя была преобразована в Австро-Венгерскую [Трайнин И.П. Национальные противоречия в Австро-Венгрии и ее распад. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. С. 104]. Однако в русских источниках, видимо, по привычке, инструкторов, служивших в Иране, именовали австрийцами, а миссию – австрийской. Поэтому в работе мы будем использовать эти наименования как синонимы.
77
Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 202–203. Впрочем, «реформирование» иранских вооруженных сил возобновилось после первой поездки Насреддин-шаха в Европу в 1873 г. «Только в 1873 году, во время первого своего заграничного путешествия, Насреддин-шах имел случай видеть благоустроенные европейские армии и не мог, конечно, не заметить бездну, отделяющую их от его собственных войск, – писал российский офицер. – Тогда-то, по возвращении из Европы, он и приступил к мероприятиям, которые величаются “военными реформами Насреддина”» [Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис: Типография Я. И. Либермана, 1898. С. 210] (впрочем, здесь автор был не совсем прав: шах и до 1873 г. отчасти представлял слабость своей армии). Так, например, в 1875 г. был выработан новый закон о воинской повинности, который, однако, так и не вступил в действие [Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб.: Военная типография, 1887. С. 554]. По мнению И. Захарова, поездки шаха в Европу (1873, 1878 и 1889) были обусловлены деловыми соображениями. Они «могли стать не только получением информации из первых рук (для модернизации страны – О. Г.), но и были призваны решить ряд насущных проблем, главным образом финансовых» [Захаров И. Насер од-Дин-шах Каджар и проблемы раннего этапа модернизации в Иране (вторая половина XIX века) [Электронный ресурс]. URL: http://www.idmedina.ru/books/ materials/72346]. Однако, нам представляется, что здесь имели место и другие побудительные мотивы. Насреддин-шах был действительно неординарным правителем каджарской династии. Он дольше всех ее представителей продержался на престоле. И власть его была сравнительно прочной, о чём свидетельствует то, что в ходе его трехкратного отсутствия в стране (к слову, впервые в новой истории Ирана шах покидал свою страну надолго) не случилось ни коллапса власти, ни даже покушений на смену правителя. Насреддин-шах идеалом своим видел Петра I. К тому же он был властолюбив и честолюбив. Но не обладал целеустремленностью своего идеала. Поездками в Европу он стремился удовлетворить свое любопытство и показать себя просвещенным монархом (например, посещение Всемирной парижской выставки в 1878 г.). Не последнюю роль играли и финансовые вопросы (вопрос о концессии Ю. Рёйтеру в 1878 г., желание получить займы в 1889 г.). Без сомнения, имело место и желание ознакомиться с европейскими порядками, чтобы постепенно внедрять их в Иране. Но ни финансовые вливания, ни внедрение европейских образцов не привели к действительным результатам, поскольку осуществлялись без программы, выборочно и бессистемно. Систему власти и организации общества в Иране шах ломать не хотел, да и не мог при сильных позициях духовенства. Мощным сопротивление европеизации было и при дворе, в том числе в гареме правителя. В большинстве своем противники реформ преследовали личные мелкие интересы, а не думали о развитии страны. Но главное – ситуация полностью устраивала самого монарха.
78
Косоговский В.А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 390–391. Указанные свидетельства ценны тем, что опровергают до некоторой степени версию, что «ещё задолго до второй поездки в Европу в 1878 г. Насреддин-шах решил реорганизовать пехоту и артиллерию по австрийскому образцу» [Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 49]. Утверждение И. В. Базиленко, что «сравнив русскую армию с армиями европейских стран и признав её лучшей среди прочих, шах решил переустроить иранские вооружённые силы по русскому образу и подобию» [Базиленко И. В. Православная Россия и шиитский Иран. По страницам истории отношений (XVI – нач. XX вв.) [Электронный ресурс]. URL: christian-reading.info/data/2011/02/20И-02-05.pdf. С. 174], естественно, не совсем верно.
79
В дальнейшем мы покажем, что идея подготовки на основе кавалерии кадров для иранской армии принадлежала главе первой русской военной миссии – А. И. Домонтовичу. Насреддин-шах, видимо, рассматривал его как своеобразного сменщика В. А. Франкини, призванного реформировать его вооруженные силы.
80
Косоговский В. А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 391; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М.: Институт востоковедения РАН, 2012. С. 46. Австрийская военная миссия прибыла в Тегеран в январе 1879 г. Австро-иранские отношения на дипломатическом уровне активно начали развиваться с 1856 г., когда между государствами был заключен экономический договор [Истягин Л.Г. Германское проникновение в Иран и русско-германские противоречия накануне первой мировой войны. М.: Наука, 1979. С. 15]. Иранский правитель пытался использовать Австрию, а затем Австро-Венгрию как своеобразный противовес англо-русскому влиянию. Это была уже вторая военная миссия (первая была в 1851–1857 гг.). Правда, как и первая, значительных успехов в развитии военного дела она не привнесла. Как верно отмечал Е.М. Белозерский: «Из всех европейских войск великих держав австрийское считается самым слабым по своей дисциплине и самым изысканным по форме. Первое обстоятельство, конечно, не было известно шаху во время его путешествия по Европе, а второе должно быть было решающим при выборе инструкторов» [Белозерский Н.Н. Письма из Персии: От Баку до Испагани. 1885-86 г. СПб.: Военная типография, 1886. С. 41]. По сведениям Леонида Григорьевича Истягина, Британия использовала австрийцев, чтобы ограничить русское влияние на вооруженные силы Ирана [Истягин Л. Г. Германское проникновение в Иран и русско-германские противоречия накануне первой мировой войны. М.: Наука, 1979. С. 15]. К слову, одновременно с военной миссией в Иран для проведения реформирования административной системы в 1880 г. прибыл барон К. Тейфенштейн. Он некоторое время был губернатором одной из провинций, однако не мог перебороть особенности местного администрирования. К тому же пригласивший его хаджи мирза Хусайн-хан впал в немилость и был отстранен от своих должностей. Его сменил младший сын шаха Камран-мирза Наиб ос-Солтане, занявший посты военного министра и губернатора нескольких провинций. Одну из них он уступил австрийцу в управление, но никакой поддержки не оказал. В итоге, К. Тейфенштейн вынужден был оставить свою должность и вернулся на родину [Тейфенштейн К. В Персии // Нива. 1885. № 16. С. 382–383].
81
Следует заметить, что в период подготовки миссии, как следует из проекта инструкции военным агентам, впервые был поднят вопрос о создании в Тегеране должности постоянного военного агента. Исследование В. А. Франкини «закрыло» эту тему. Его коллега – капитан ГШ В.И. Гибер фон Грейфенфельс – оставался в Тегеране до окончания войны с Турцией. Однако в дальнейшем кавказское начальство решило ограничиться в Иране постоянным негласным военным агентом в должности Заведующего обучением персидской кавалерии.
82
Встречается и другое написание фамилии – Домантович. Оно основано на дореволюционном написании, согласно которому в части слов, пишущихся сегодня через «о», писалась буква «а» (наир.: котораго, перваго, сердечнаго, твердаго и пр.). К слову, это касается и фамилии первого историка ПКБ В. А. Косоговского.