Традиционное искусство Японии эпохи Мэйдзи. Оригинальное подробное исследование и коллекция уникальных иллюстраций. Кристофер Дрессер

их в плошках с теплой водой и перебрасывают через комнату друзьям, чтобы те разделили с ними вино. Как раз в силу такого обычая чашечки для саке, особенно изготовленные из хрупкого фарфора, часто помещают в плетенки, которые предохраняют их от неловких собутыльников.

      Снова звучит музыка, а гости все чаще перекидываются чашечками для саке. И тут подают суп. Этот суп приносят в небольших черных лакированных мисках, снабженных крышками. Миску ставят каждому из нас на поднос. Суп подали совершенно прозрачный, но с таким же осадком, как супы из дичи, и в нем обильно плавали пластинки светло-коричневого цвета, внешне напоминающие грибы, но совсем другие на вкус. Миску следует поднести ко рту и с помощью палочек для еды вылавливать грибки. Я заметил, что японцы потягивают свой суп из миски медленно примерно так же, как мы смакуем редкое марочное вино. После каждого глотка супа они возвращают миску на поднос и накрывают ее крышкой, чтобы суп не остыл раньше времени.

      Исполнение музыки закончилось, и четыре девушки, изначально принесшие инструменты, поднялись и приготовились к танцу: они перешли в комнату поменьше, которую я в тот момент назвал тыльной гостиной, а мы стали пересаживаться, чтобы удобнее было наблюдать представление. Четыре музыканта на самосинах заиграли грустную мелодию. Танцовщицы двигались в ритме музыки, сопровождая движения выразительными жестами, а глаза вели свой невероятный танец, который приковывал взоры зрителей.

      И вот наступает время венца угощения – главного лакомства, представляющего собой фетиш японского эпикурейца. Нам подали блюдо в виде живой рыбы. На дне огромного блюда в стиле кутанэ поместили живую рыбу с шевелящимися жабрами и открывающимся ртом. Вдоль спины поданной рыбы выложили валик из белой крупы, по виду напоминающей влажный желатин, на самом деле оказавшейся бесцветной морской водорослью, тогда как сама рыба лежала на зеленых водорослях. Спереди высилась горка мелко порезанной свежей рыбы, украшенная гарниром из радиально расходящихся пучков пестрых листьев бамбука. Порции сырой рыбы из груды ее кусочков, расположенной перед живой еще жертвой нашего пиршества, распределяют по блюдцам и передают гостям до тех пор, пока эта груда не исчезает. Затем происходит то, что вызывает у меня вполне естественное для европейца отвращение: подавальщица, когда горка порезанной заранее рыбы исчезла, подняла шкуру рыбы, которая оказалась уже отделенной от плоти, и вполне буднично принялась пластать мясо еще живого существа, которое повара уже порезали для нас. Кстати, горку плоти, уже распределенной между гостями, повара нарезали из половины тела рыбы, находившейся внизу. Обратите внимание на изощренность варварской жестокости, странно контрастирующей с сердечностью японцев, поскольку они с совершенным мастерством эту рыбу разделали, не задев жизненно важных ее органов. Сердце, жабры, печень и желудок рыбы остались неповрежденными, а влажные морские водоросли, на которых она лежала, обеспечивали