Над Самарой звонят колокола. Владимир Буртовой

тут свой, как цыган на конной ярмарке, – вновь съязвил майор Естифеев и сделал вид, что сплевывает себе под ноги.

      Падуров пыхнул злым румянцем, тут же ответил майору:

      – Счастье ваше, господин майор, что не дворянин я! Но за оскорбление ответ держать потребую! Не конюх я ваш! Вас жизнь еще не мяла, а у меня терто полозом по шее не единожды! Закончится сия баталия под Оренбургом – свидимся как ни то… И смею вас заверить, сколь раз ни стрелял я влет, ни одна пуля мимо не уходила!

      Майор Естифеев рванулся со стула, готовый тут же принять вызов, но полковник Чернышев возвысил голос, и все собрание встало, слушая решение командира:

      – Господа офицеры! Через час выступаем. Никакого барабанного боя! Без гвалта, ругани и сутолоки. Впереди пойдут калмыки и самарские казаки, за ними обоз с провиантом, за обозом гренадеры в санях. Вам, подпоручик Кутузов, с вашей полуротой прикрывать арьергард корпуса. Готовьтесь, господа офицеры. Всевышний Бог и темная ночь нам в помощь. Да смотрите за своими солдатами, чтоб в санях не спали. Похватают тогда нас воры, как ярыжек кабацких, кои лыка уже не вяжут!

      Илья Кутузов вышел последним. Натягивая рукавицы, замедлил шаг у крыльца и услышал, как казачий сотник Падуров говорил своим товарищам:

      – Нам, братцы, доверено господином полковником быть в проводниках. Оконфузиться нам никак негоже!

      – Да уж потрафим господину полковнику, весьма доволен будет, – рассудительно ответил высоченный и плечистый казачина. Молоденький солдат повернулся в сторону церкви, размытый лунный свет упал на безусое румянощекое лицо. Илья Кутузов едва не завалился в сугроб, надутый у паперти, шагнув мимо ступеньки.

      – Боже мой, Тимоха? Тимоха Рукавкин? Какими судьбами? Вот так встреча негаданная!

      Илья Кутузов сгреб в охапку оторопевшего от неожиданности Тимошку, а над спиной подпоручика медведем навис Ерофей, готовый голыми руками переломить офицера надвое и с головой засунуть в сугроб, если, не дай бог, случится вдруг что непредвиденное для их замысла.

      Тимошка быстро справился с испугом – чего греха таить, зашлось сердце в первый миг, не чаял встретить в войске полковника Чернышева самарского знакомца Кутузова. Похлопав в ответ подпоручика руками по спине, Тимошка с такой же радостью затараторил:

      – Вот так дела у нашей бабки – посадила тесто, а испеклись хлеба! Стало быть, и вас прихватил с собой господин полковник? А капитан Балахонцев где? В Самаре остался? Ну как там мой дед Данила, жив-здоров? Да сказывай быстрее, видишь, войско двинулось, а нам впереди всех надобно быть!

      – Дед твой Данила жив-здоров, – ответил Илья. – Да постой же! Ведь он сказывал, что ты болен и по той причине остался в Яицком городке? И вдруг – здесь…

      – Был болен. Лекарь неделю ходил за мной, – подхватил Тимошка, радуясь, что Илья Кутузов проговорился, каким образом он был «оставлен» дедом на Яике. – А как из Яицкого городка в Оренбург поспешил господин майор Наумов с отрядом сикурсовать осажденным, то я и упросил взять меня