Над Самарой звонят колокола. Владимир Буртовой

для беседы какой-то, похоже, сумасшедший поп! – Сержант вытянулся в струнку, став треухом выше дверной притолоки. – Сказывает, спешные вести принес из деревень, погромленных мужицкими воровскими шайками.

      Офицеры враз притихли, уставясь десятком настороженных, любопытных или насмешливых глаз на сержанта: откуда здесь, в такой дали от Оренбурга, быть воровским шайкам? Должно, с перепою принял тот поп случайный пожар в деревне за разбойный налет и поджог.

      Комендант Вульф поднялся, застегнул верхнюю пуговицу мундира, обратился к командиру корпуса:

      – Господин полковник, не прикажете ли господам офицерам на время прервать наш ужин и в соседней горнице выслушать того попа, памятуя о тревожном теперь времени?..

      – Неужто и в самом деле так широко расползлась мятежная зараза? – Полковник Чернышев, тяжело ступая, первым прошел в просторную горницу, сел под образами. Рядом опустился в кресло майор Естифеев, молча разглядывая свои ногти – скрытен майор и не враз-то проговорится о своих думах. Прочие офицеры, кто сидя, кто стоя, ждали злополучного неурочного вестника.

      – Вот какая странная диспозиция получается, – зашептал Илье Кутузову в ухо капитан Ружевский. Он нервно теребил пояс, отчего длинная шпага стучала о резную ножку короткой скамьи у печи. – Мы на юг к Оренбургу сикурсуем, а шайки воров, минуя Самарскую линию крепостей, на север к Самаре да к Симбирску пробиваются беспрепятственно. А ведь в тех, нами оставленных городах осаду держать совсем некому! Всякое может случиться с нашими семьями от тех воров…

      Илья Кутузов покривил губы, хотел было съязвить, да присутствие старших офицеров сдержало его. Подумал лишь: «Два дня назад ты, капитан, куда как храбрее говорил о будущих подвигах и наградах от матушки-государыни! А на деле оказался ловец старых овец, не более…»

      Мысли Ильи Кутузова прервал полковник Чернышев, сказав с явной тревогой:

      – Беспокоят меня наши калмыки, господа офицеры. Девять сот их со мною, а будто чужих, нравом неведомых воинов веду на сражение. И храбры, и обучены отменно, а смотрят косо, того и гляди в спину вцепятся. Дал Господь нам союзничков!

      Майор Естифеев, едва полковник сделал паузу, тут же вставил свое едкое словцо:

      – С такими водиться – что в крапиву нагишом садиться, обожжешься непременно! Да где же этот чертов поп? – И сделал попытку подняться и дать нагоняя сержанту за непозволительную мешкотню.

      В сенцах послышался приглушенный говор, шарканье голиком – счищали снег с валенок, – открылась дверь, и на пороге объявился поп, весь присыпанный снегом, будто заяц, ночь просидевший под елью: на дворе с самого обеда так некстати разбушевалась пурга.

      – Мир вам, господа хорошие, да пребудет над вами и воинством вашим Господа нашего благополучное сбережение, – сказал поп, крестясь замерзшими перстами.

      – Спасибо, батюшка, – за всех отозвался полковник Чернышев. – Спешно сказывай, ваше преподобие, что за новости принес в столь поздний час.

      – Дурные