Сессия. Марат Арстанович Арнис

отдыхает, – смеясь, выдавил я.

      Роза уже укатывалась под столом. Улыбка Сереги стала еще шире. Максим напрягся окончательно.

      – Прости, а первое стихотворение, – задумчиво спросил он, – про жвачку…м-м-м… не до конца понял.

      – Можно подумать, ты понял остальное, – ухахатываясь, сказала Роза.

      – Понимаешь, – начал объяснять Никита, – я его сочинил, когда познакомился со своей девушкой! На меня как бы обрушилась муза.

      – Да, и, похоже, совсем проломила крышу, – вставил Серега.

      – Не шути так, – возмутился Никита, – мы скоро поженимся. Она самая прекрасная женщина в Сланцах, – мечтательно вздохнул он.

      – А что в ней такого, что тебя так поразило, – спросил я.

      – О-о! – мысленно отправившись к любимой, произнес Никита. – У неё самые смешные подмышки в нашем районе! Обожаю!

      – Хм… Любопытно, – как бы невзначай покосившись на свои подмышки, сказала Роза.

      Остальные сделали то же самое. Кроме меня. Я знал, что подмышки – не самая красивая часть моего тела.

      – Шутка, – сказал Никита, помолчал и добавил, – не в районе, а во всем городе!

      Мы заржали как сумасшедшие.

      – Если без шуток, просто влюбился и все, – уже серьезно сказал Никита.

      – Ох, и творческие натуры! Никто вас не поймет, – успокоившись, резюмировала Роза. – Кстати о детях. У дочки моей питерской тети, у которой я всегда останавливаюсь, тоже родился ребенок! Только я, в отличие от Сереги, знаю какого пола. Мальчик. И я, независимо от этого, все равно остаюсь для него тетей.

      – Поздравляю, – понимая, как трепетно относится к детям Роза, выпалил Максим.

      – С чем? – недобро посмотрела на него Роза. – С моим переездом в ванну? Я же говорила, что живу с тетей, дядей, их сыном, внуком, дочерью и её мужем. В однокомнатной квартире. Все, мне крышка! Ребенок выдавил меня из семьи.

      – Переезжай к нам в общагу, – предложил Серега.

      – Видимо, так и придется сделать, – грустно констатировала Роза.

      Тут в динамиках, развешанных по периметру помещения, запели Абба. После паузы Серега поднял кружку пива.

      – А я тоже поэт, – торжественно произнес он. – Вот тока што сочинил стих про группу Абба!

      Два мужик, два баба,

                        Шведский группа Абба!

      Роза опять исчезла под столом. Впервые поняв смысл студенческой поэзии, засмеялся теперь и Максим.

      – Я тебя умоляю, Серега, – устало сказал я. – Тем более, я где-то это уже слышал.

      Часам к десяти мы уже напились пива так, что, когда шли к метро, оно плескалось во рту. Минут двадцать спустя, мы разъехались. Максим поехал к своему дяде. Я – домой в свою коммуналку. Роза с пацанами в общагу. Она решила не напрягать родственников поздним появлением и заночевала у ребят.

      Утром её разбудил монотонный голос Сергея. Никиты в комнате не было. Серега сидел перед зеркалом и рассматривал свои прыщи. Этот процесс он сопровождал похмельными рассуждениями о своем имени.

      – Сергей… что за имя, блин, дурацкое. Сер-гей! Гей, блин! Я же не ГЕЙ, черт возьми! Я нормальный