Аукцион судьбы. Книга 1. Марина Кистяева

чувства надвигающихся перемен. Словно невидимый торнадо направлялся в её сторону, а она его не видела, не имела возможности убежать от него. И он норовил затянуть её в воронку, поглотить.

      Мужчина ничего не говорил. Он даже ленивой позы не сменил. Как сидел на корточках с полупустым стаканом, так и продолжил.

      Просто сидел и смотрел на Сашу.

      А у той хоровод мурашек по спине побежал.

      Она понимала – ей необходимо что-то сделать, сказать. В конце концов, просто улыбнуться. Извиниться. Хоть что-то. И не могла. Язык прилип к нёбу, онемел, отказывался ей повиноваться. В горле всё пересохло, и она бы с удовольствием сделала глоток той самой воды, что плеснули ей в лицо, желая привести в сознание.

      Незнакомец не был красив в общепринятом модельном смысле этого слова. Таких не печатают на глянце. Но мужчины подобного типажа играют убийц, вояк, супергероев и срывают аншлаги. Суровый брутал, иначе и не скажешь.

      Даже продолжая полулежать, а он ее осматривал в сидячем положении, Александра снова невольно ощутила разницу в их росте. Она была среднего роста, ближе к миниатюрному. Метр шестьдесят. И её всегда устраивал свой рост. Ей нравилось чувствовать себя маленькой. Когда-то она мечтала, что любимый мужчина будет её носить на руках… Мечты, мечты… И мужчины ей нравились крупные, высокие.

      Как этот незнакомец.

      Возможно, в другой жизни… Так и было бы. Непременно. Если бы не диагноз.

      Не долг.

      Не обман.

      Не аукцион.

      Если бы…

      Но что-то определенно волнующее в Осетине было. Некая «самцовость», что пробуждала в девушках дремлющее до поры до времени либидо. Аура властности, силы, которой хотелось подчиниться. Когда девушка начинала сожалеть, что они живут в цивилизованном обществе, и вот такой индивид не может попросту её перекинуть через плечо и утащить к себе в берлогу.

      Хотя это не про неё.

      Её-то как раз он и привез в свою «берлогу».

      Но это было не всё.

      Волосы темные, коротко стрижены. Прилично отросшая щетина, что придавала образу Осетина больше хищности, затаенной опасности, одновременно притягивая и как бы предупреждая, что с обладателем подобной внешности связываться опасно.

      Но больше всего из увиденного, помимо черных глаз, Сашу шокировали тонкие, белесые полоски, что просматривались через отросшую щетину, имелись на щеках и на лбу. Их было не меньше десятка.

      Шрамы.

      Застаревшие, очень давние.

      Саше приходилось видеть подобные. В больнице чего только не насмотришься.

      Если бы у шрамов были рваные линии, можно было бы предположить, что они получены в результате аварии, стеклом.

      Нет. Они были ровные. Едва ли не идеальные.

      Точно кто-то специально их «рисовал» на лице.

      – Не надо. Спасибо.

      Она всё же нашла в себе силы ответить.

      Молчание становилось неуютным. Особенно под его пристальным, насмешливым взглядом.

      – Как скажешь, – его губы скривились в циничной усмешке,