Не к ночи будь помянута. Часть 2. Надежда Валентиновна Гусева

такую цену? Этот старик столько не стоит. Он вообще нисколько не стоит. Он умрёт, и никто не вспомнит о нём.

      Это была действительно страшная цена. Я стоял над стариком и мне не хотелось возвращать ему жизнь.

      Если бы я тогда просто ушёл! Всего-то нужно было отвернуться и уйти. Ведь было отвращение, страх и знание того, что я нарушаю закон. И не просто закон конституции – это у нас любой дурак норовит, а закон природы.

      Давай-ка, выпьем, студент. Чего оставлять-то…

      Я, конечно, не ушёл. Через двое суток жизнь человека завершилась. Он угас. Я сделал всё, как положено. И впервые сам помог возвратиться живому существу.

      Первое, что ощутил – восторг. Я смог, у меня получилось!

      Потом разболелась голова.

      А потом человек набросился на меня.

      Я не ожидал такого поворота. Я вообще охренел! Представь себе – ты растерян, устал как собака и не спал две ночи. Тебе кажется, что всё самое трудное позади – дело сделано и можно расслабиться. И вдруг этот сукин сын набрасывается, толкает меня на пол, прыгает на грудь и начинает душить!

      Я не мог с ним справиться. Вроде я не доходяга, но супротив этой твари нужно было, как минимум, ещё двоих. Силы у него оказалось немерено. В него вообще будто бес вселился. Я хрипел, извивался, у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. Не знаю, как удалось выпростать одну руку, но первое, что я сделал – двинул ему в глаз. Не то, чтобы он меня отпустил, но хватку на секунду ослабил. Не помню как, но я наполовину высвободился и мы сцепились на полу.

      Дрались не на жихнь, а на смерть. В природе всегда так – быстрее бежит и лучше дерётся тот, чья жизнь в опасности. Хоть тут у меня было преимущество. Он хотел меня убить, я хотел выжить.

      Опомнился тогда, когда он упал на пол. Я думал, он просто притворяется! Просто ждёт удобного момента. Я отполз в угол и схватил стул. Хотел ударить стулом если придётся. Но он не двигался. Помню, я всё стоял со стулом в руках, ждал и никак не мог отдышаться. А потом увидел, что глаза у человека раскрыты и смотрят так… бессмысленно.

      Я испугался ещё больше, запаниковал. Потом осмотрел тело и увидел кровь на голове. Он ударился виском об угол спинки кровати. Или его толкнул я.

      Не помню! Я просто не хотел умирать и делал всё что мог!

      А теперь я был один среди ночи с трупом убитого мной никому не известного человека. Кто мне поверил бы, а?

      Ну, а остальное… Разумеется, я не стал дожидаться милиции с понятыми. Вымыл с хлоркой всю квартиру, стёр отпечатки пальцев, а потом сложил свои завоёванные трофеи в пакет и покинул квартиру.

      Я заслужил эти вещи – все книги, записки, дощечки! Это было теперь моё.

      14

      Я ненавидел эту квартиру – мерзкое вонючее жилище ненавистного жёлтого паука. Червя. Старого хорька. Не человека. Умертвия. Мумии. Его я ненавидел тоже. Я не хотел на него смотреть. Но смотрел.

      Особенно неприятны были ноги – жёлтые, с серыми и розовыми болячками, с поражёнными грибком, потрескавшимися, толстыми ногтями. И простыни. Простыни, пожалуй, были ещё хуже,