Изломы судеб. Роман. Вадим Голубев

в окнах.

      – Здорово! – сказал одной из них Николай и опрокинул выстрелом вглубь помещения.

      Вторую фигуру опрокинули выстрелы других пограничников.

      Потом настала тишина. Было лишь слышно, как переговариваются террористы.

      – Меня, Алёша, в плечо зацепило…

      – А меня, Серж, в живот. У меня один патрон остался…

      – У меня тоже один…

      – Тогда, на раз, два, три!

      Два выстрела слились в один. Берзинь с командой ворвались в здание и наткнулись на два трупа с простреленными головами. Потом убитых опознавали чекисты, сличая с фотографиями еще с Германской войны.

      – Этот – граф Остен-Сакен. А этот – князь Шихмтаов-Ширинский. У обоих руки по локоть в рабоче-крестьянской крови. Грузите их на дрезину! В Питер повезем. А ты, начальник заставы, готовься к большой проверке! – обернулся старший из чекистов к Берзиню. – До запятой спросим, как выполнялись Устав караульной службы и другие уставы.

      Спросили до запятой. Признали действия пограничников правильными, полностью соответствующих требованиям уставов.

      – Хорошо, что Зиновьев под взрыв не попал. Тогда бы нас, Коля, расстреляли бы без суда, – покачал головой вслед отъезжавшей комиссии Берзинь. – Хоть удалось вразумить, что с такими силами госграницу не удержать. Обещали доложить наверх об увеличении численности погранзастав.

      – Одной численностью вопрос не решить, – заметил Лебедев. – Сколько времени мы потеряли, пока добрались до телеграфа?

      – Говорил и это. Спросили: «Может быть, тебе на заставу телефон провести, как ответственному работнику?» Думаю, со временем и телефоны будут, и даже радиосвязь. Пока от разрухи многое не можем себе позволить. Кстати, просил тебя отметить, Коля. Если бы не ты – ушли бы беляки за кордон безнаказанными. Опять спросили: «Может быть, его ко второму ордену представить?»

      К ордену не представили, зато дали второй «кубик» в петлицу. Прислали пополнение. Вновь потекла относительно спокойная служба, сводившаяся к вылавливанию из болот контрабандистов. Стреляли лишь когда валили медведей и кабанов, били глухарей, тетеревов, рябчиков, уток, чтобы разнообразить рацион заставы. Отпусков начальству не давали.

      – Вы здесь, как на курорте живете, – ответили как-то Берзиню, захотевшему подправить здоровье в санатории. – Госграницу кто будет охранять? Пушкин?

      Колю грели письма из дома, особенно от Леночки. Она писала каждую неделю, рассказывая о своих небольших радостях, о том, что любит и ждет. Берзиню писать было некому. Все его близкие остались по другую сторону границы – в Латвии.

      Грянул двадцать четвертый год и с ним смерть Ленина. Не бравший в рот ни капли спиртного Берзинь опрокинул кружку водки, утерев глаза рукавом, вздохнул:

      – Как без Ильича жить будем? Он всему человечеству словно ясное солнце был…

      – Думаю, народ еще крепче сплотится вокруг нашей большевистской партии, –