Краски последних дней. Юрий Черкасов

Сучьего взвода Линды-Браунинг, прозванной так за любовь к этой марке оружия, и криво улыбнулся. Каждая прошмандовка стремилась завлечь его в постель и получить статус фаворитки. Хотя Линда… вполне… гм, могла… Впрочем… нет! Ее уже пользовали. Товар не свежий.

      Взгляд Линды игриво сместился на его пах. Вот сука! Опустив глаза, Пеннивайз покраснел. Одна из двух больших пуговиц на клапане клоунского костюма отсутствовала. Под гримом изменение цвета лица, к счастью, не было заметно. Холодным кивком поблагодарив Линду, он велел телохранителям искать потерю.

      Пеннивайз, поддерживая статус, всегда был в клоунском костюме, гриме и рыжем парике. В мирное время он действительно работал в цирке и временами выступал с клоунскими номерами. А уж собрав гвардию и поставив себя – как бы ни смешно это нынче звучало, – вне закона, вошел во вкус и даже получал извращенное удовольствие от своей роли. Быть ярким и совершать невозможные ранее поступки – что в этом плохого? Весь мир уходит под воду! К чему миндальничать? Вопросы морали и раньше были пустым звуком, а сейчас и подавно. Бери и делай не то, что дают и требуют, а то, что хочешь. Что до небольшой издержки в виде жестокости – так это согласно нынешней обстановке, не располагающей к сантиментам.

      Он любовно потрогал пояс с двумя саблями в ножнах и глянул на часы. Бензовоз запаздывал. Топливо – краеугольный камень успешного марша, а у него были далеко идущие планы. Ему здесь было душно. Военные объявили «крестовый поход» и преследовали по пятам. Поэтому сейчас решения всегда были выбором из очень немногих вариантов. А хотелось же проехаться вверх по Волге, мелькнуть и замочить кое-кого в районе родного Кирова и основать в Сибири анархическую общину как минимум.

      Сейчас на территории незатопа формировался совершенно новый строй. Государства и законы уходили под воду. Все системы, включая правоохранительную, бездействовали. Толпы беженцев представляли собой густой многонациональный бульон, который рано или поздно он должен был закипеть, и Пеннивайзу у котла с варевом хотелось быть не с ложкой, но с поварешкой. Беспредел, которого уже вкусили многие, в русло закона и порядка уже никак войти не мог, размеры не те. Закрепиться в горах представлялось маловероятным, а вот в тайге можно было попробовать продлить вольницу. Только с единым центром, и стать вожаком, вождем, а, возможно, и царем. Однако посвящать в планы он никого не был намерен.

      Гвардия существовала уже больше двух месяцев, и ее состав сменился трижды. Пеннивайз поддерживался лозунга «Живи одним днем», но под знаком железной дисциплины. Наркотики, выпивка, убийства, разврат – непременные условия существования прекрасно вооруженных изгоев со сбитой этической планкой. Лишить гвардейцев этих удовольствий было нельзя, а вот держать в узде – вполне. Собственным авторитетом, непомерной жестокостью, лисьей хитростью, безумными поступками и… танцами с саблями. Гвардейцы, даром, что в реальность возвращались лишь изредка, его уважали. Уважение же тех, кто