Сладкая опасность. Венди Хиггинс

отправился в поездку по странам Центральной Африки для более пристального знакомства с неким архаичным обрядом, уродующим женщин. Рассчитывает шире распространить его на Ближнем Востоке в качестве религиозного.

      Я раскрыла рот, но отец поднял руку и хрипло произнес:

      – Об этом не спрашивай. Сонеллион отбыл вчера и планирует отсутствовать три-четыре недели.

      – Ясно. А когда отправляемся мы?

      – Думаю, нет необходимости говорить тебе, Анна, что Ближний Восток – крайне опасное место.

      Я кивнула. Отец обратился к Копу:

      – Ты знаешь арабский?

      – Да, сэр. Мой отец часто пользовался этим языком, и я не раз бывал вместе с ним на Ближнем Востоке.

      Отец посмотрел на меня.

      – Я вот о чем думаю: не попросить ли Копано отправиться в одиночку?

      Чуть не задохнувшись от возмущения, я выпрямилась на стуле.

      – Об этом даже и не заикайся! Разумеется, я еду.

      – Ты к такому совсем не привыкла.

      Я чуть было не выпалила «Спасибо, капитан Очевидность», но вовремя прикусила язык. Мне нужно отстоять свою позицию, не прибегая к словесной перепалке. Лучше напомнить отцу, что это была его идея – чтобы именно я ездила по всему миру, набирая союзников-испов. Теперь же, встретившись с опасной ситуацией, он решает выступить отцом-защитником, а Копа бросить одного на съедение волкам.

      – Смотри, – спокойно заговорила я. – До отъезда я изучу материалы по культуре Сирии. Оденусь, как принято у местных женщин. Ну, и Коп за мной присмотрит.

      Я посмотрела через стол на Копа. Он кивнул и решился, наконец, высказать свое мнение.

      – По арабским меркам Дамаск – довольно либеральный город, верно?

      Коп повернулся к моему отцу, который, прокашливаясь, вдруг понял, что теряет почву под ногами.

      – Да, это такой островок свободы нравов в консервативной стране. Но там полно закоренелых консерваторов и радикалов, которые косо смотрят на западные обычаи. Не всем нравятся места, куда ходят и мужчины, и женщины. – Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.

      Патти легонько постучала ладонью по столу перед собой.

      – Прекрасно понимаю твои чувства, Джон. Я тоже за нее боюсь. Но… – тут она остановилась, опустила глаза, тяжело вздохнула и вновь посмотрела на отца, – ты, точно так же как и я, знаешь: ей это под силу. – Он скрипнул зубами. – Анна нуждается в том, чтобы действовать, и, думаю, она сумеет помочь сирийской девочке.

      Отец хрипло выдохнул, признавая себя побежденным. Мы с Копом обменялись торжествующими взглядами. Чувствовалось, что он рад не меньше, чем я.

      – Ну, хорошо, – сказал отец. – Я все подготовлю. Вы отправитесь через пять дней, и у вас будет сорок восемь часов на то, чтобы ее убедить. Дольше там задерживаться не разрешаю. Знаю, что уже говорил это, но повторю. Никогда и ни при каких обстоятельствах не передавайте важную информацию по телефону или интернету. Только лично, удостоверившись, что вокруг все чисто. Не выезжайте за пределы Дамаска. Я приставлю