Сладкая опасность. Венди Хиггинс

стола, а сама уселась на прежнее место. Отец чуть отодвинулся и убрал руки со стола. По его лицу пробежала – впрочем, почти тотчас же исчезнувшая – тень страха.

      – Ой, извини. – Я передвинула рукоятку поближе к себе.

      – Теперь, – отец прочистил горло, – расчехли ее. Только, – мне показалось, что ему неловко это говорить, – не ткни случайно в меня. Уверен, она знает, что я не враг, и всё же один-единственный взмах ангельского меча может отправить меня прямиком в ад, да.

      И отец снова прокашлялся.

      – Этот меч, – спросила Патти, – у него такое действие? Он отправляет души в ад?

      Отец опасливо взглянул на рукоятку.

      – Он вершит справедливость так, как это делал бы Бог. Может отправить душу куда-нибудь, а может уничтожить, стереть из бытия. Поражая, он знает, что делать. Давай, Анна, дотронься до него. Не бойся.

      Довольно долго я в нерешительности смотрела на рукоятку. Потом вытерла о шорты вспотевшие ладони и дрожащими руками открыла кожаный чехол так, что рукоятка на несколько дюймов высунулась. Затем я набрала в легкие побольше воздуха и опустила руки на блестящий металл.

      Электрический разряд прошил мне кожу. У меня перехватило дыхание, рука непроизвольно дернулась вверх. Совладав с ней, я сомкнула пальцы на рукоятке, и тут же всё мое тело завибрировало. Пылающий меч не появился, так как мне ничто не угрожало, но рукоятка в моих руках действовала. Она признавала мое сердце и была готова мне подчиняться. Ее энергия наполняла жизнью каждую мою клеточку.

      Патти и отец наблюдали за мной, их глаза сияли надеждой и любовью.

      Сомнения ушли. Теперь, когда я знала, что существует цель, стóящая всех страданий, мне с новой силой захотелось жить осмысленно.

      Я убрала рукоятку в чехол.

      – Папа?

      – А? – Он поднял на меня глаза, как будто очнувшись от грёз.

      – Когда мне можно будет съездить в Калифорнию? Рассказать Блейку и Каидану? – Отец прищурился, я запнулась и не без труда продолжила. – Потому что они ближе всех живут. Им ведь надо сообщить – союзники, и всё такое?

      Отец сцепил пальцы на затылке.

      – Может быть, я сам с ними поговорю.

      У меня резко опустились плечи, но я тут же их расправила – это проверка, ее надо выдержать с честью. Да и Патти могла бы съездить. Она скрестила руки на груди.

      – Хорошо, – сказала я, хотя по интонации было понятно, как мне это не нравится. – Главное, чтобы они узнали. Поскорее. – И я вслед за Патти скрестила руки.

      Отец закрыл глаза.

      – Анна.

      – Да?

      – Как давно ты последний раз виделась с сыном Фарзуфа?

      Вот это поворот!

      – Я?.. Вчера вечером?

      Карие глаза широко распахнулись. Я поспешила объяснить:

      – Всего несколько минут, в музыкальном магазине. Фарзуфа в Атланте не было.

      Отец прикрыл рот ладонью и выругался, потом спросил:

      – Он тебе звонил?

      – Нет. Он не хочет со мной разговаривать. Я узнала, что он будет здесь, от Джея, моего друга.

      Отец кивнул. Куда он клонит?

      – Ты