Кровь на бумагах. Наперегонки. Михаил Дунаев

сцену. Толпа свистела и улюлюкала, когда через неё, в сопровождении двух полицейских шёл управляющий. «Так издеваются только над комендантом сданной крепости» – подумал Макс. «Берлинер» штурмовали вкладчики, стараясь забрать свои деньги, клерки же пытались закрыть кованые ворота с криками «Денег нет», и сами полицейские активно участвовали в этой уличной потасовке.

      – Рядовой, чёрт вас дери, что вы плетётесь!

      Рядовой удивленно вскрикнул, перекрикивая ветер: – Но мы начнём нарушать ограничения…

      – Так нарушайте же!

      Навстречу им ехали грузовики и мотоциклы полиции, очевидно, чтобы официально закрыть банк, и засадить особо недовольных вкладчиков. Мотоцикл, что шёл впереди, взвыл сиреной, и только машина Макса поравнялась с грузовиком колонны, тот воющий мотоцикл погнался за ними.

      Рядовой, с лицом пророка, которого никто не услышал, сказал тихо: – Нам нужно остановиться, господин генерал.

      И кабриолет, скрипнув тормозами, встал у обочины. Мотоцикл дёргано встал, и сквозь рокот мотора полицейский крикнул:

      – Ваши документы.

      Макс полез за своей пухлой «солдатской книжкой» и протянул её полицейскому, шепнув своему водителю: – не предъявляйте.

      Полицейский пробежался глазами по бесчисленным штампам, внушавшим уважение перед долгой военной карьерой в самых разных местах вот уже четвёртой Германии за эти полвека.

      Макс крикнул: – Нам нужно к телефонной станции. Это всё ещё Гриммайше тридцать семь?

      – Так точно господин генерал-полковник.

      – Отлично. Передайте своему начальству – к городу подходят красные, пусть начинают действия по наведению порядка как в прифронтовой полосе.

      – А с гражданскими? – спросил полицейский, протягивая солдатскую книжку обратно.

      – Запретите выезд по автобанам. Досматривайте поезда. Ищите дезертиров, шпионов. Живей, рядовой!

      И, чувствуя некоторое удовлетворение, он хлопнул пару раз по торпеде, и кабриолет вновь рванул.

      Они промчались мимо Лейпцигской оперы, всей в строительных лесах, по которым военные закатывали на крышу зенитные автоматы, а внизу закладывали двери мешками. И они вновь встали, уже у телефонной станции, где стояли еще два часовых.

      – Подождите меня в машине, – сказал он солдату, и властно пошёл к дверям станции.

      Часовые у дверей сразу встали в ружьё и пропустили Макса внутрь. Телефонная станция была пуста, будто бы из неё выгнали всех для большой уборки. Не было видно клерков за стойками, а целях соображения военной тайны убрали, и скорее всего, сожгли даже каталоги телефонных номеров.

      – Есть тут кто живой?

      В глубине кто-то зашевелился. Вышел еще один офицер, с чёрными петлицами, встал у стойки.

      – В этом городе остался хоть один гражданский? Какое отношение вы имеете к связи? – нервно выпалил Макс.

      Офицер щелкнул каблуками: – Подполковник Меллендорф, из вашего штаба. Вы с проверкой?

      И открыл