Гончая. Лана Петровских

холода в пищеводе и, улыбнувшись одними глазами лично для себя, вышел из укрытия.

      Я не стала окликать его, а пошла за ним на почтительном расстоянии. Какая у него красивая осанка! Летящая походка среди топчущейся массы.

      Чего я к нему прицепилась? Он был голоден, в доступности оказалось мороженое – калорийное, вкусное и быстро съедаемое.

      Но я часто стала задавать себе вопросы – «зачем и почему». Зачем я оказалась здесь, чтобы увидеть, как он ест? Тайно, быстро, с такой скоростью не ощутить прелесть восприятия, и будто из другой жизни. Он ел не как Ульрих – успешный адвокат, с лёгкостью заказывающий себе завтрак на 100 евро, с дорогими манерами и перспективами. Он ел, как волчонок, озираясь украдкой по сторонам, пряча взгляд.

      В начале недели я не могла утром справиться с медведем внутри собственного живота, а в конце недели я увидела внутреннего волчонка в обличии успешного Ульриха.

      Может, мне в зоопарк сходить? Сознание требует прикосновения к природе, трансформируя мои наблюдения в животные образы?

      Нет, в зоо я не пойду.

      Преследуя Ульриха, я застряла на перекрёстке, когда он плавно проскользнул в стеклянные двери. «Министерство путей сообщения».

      Смысла ждать я не видела, потому повернула назад.

      Подходя к той самой палатке мороженого, я невольно содрогнулась – искорёженное «нечто» отдалённо напоминало будку сладостей. По счастливой случайности продавщица вышла на пятиминутку, когда не справившийся с управлением «Камаз» влетел в «Мороженое». В то самое место, где десять минут назад Ульрих поедал пломбир.

      Итак, почему возникла проблема с моим ЖКТ беспричинно в понедельник, чтобы я опоздала к управляющему… и вместо встречи – появился труп? И зачем в пятницу я должна была увидеть Ульриха при поглощении мороженого? Если бы он пришёл на считанные минуты позже, это стоило бы ему жизни.

      Глава 3

      Выходные я провела на даче Наташи – спала, дышала сосновым воздухом, думала о далёком озере, ела шашлык, болтала обо всём и ни о чём конкретно. Случайно возникла тема – наши воспоминания о юности и о мужчинах, в которых мы влюблялись.

      На крепкой дружбе наши симпатии никогда не отражались язвительными уколами, потому что мы предпочитали разные типажи. Наташке нравились стройные, даже худощавые, с впалыми животами, живыми глазами, с хрипотцой в голосе, вечно ищущие не зная чего, с нервным подёргиванием тонких пальцев – в общем, типичные Раскольниковы в исполнении Тараторкина.

      Моё же воображение всегда поглощали мужчины-глыбы. Основательные, представительные, несуетливые, знающие цену всему, что попадало в их поле зрения, в общем, хищники. Я не чувствовала себя жертвой, у меня просыпался азарт.

      Говоря о юности, мы вспомнили мою первую чистую любовь – Александра. На момент нашего знакомства ему было восемнадцать, он ещё не успел обрасти глыбой глобальности и визуальной неприступности, но мощь мужского статуса